Вы — сторонник заповедников. Вас не обуревают сомнения в их нужности.
Вы не терзаетесь тем, что особо охраняемые территории якобы «изымают» природные ресурсы из хозяйственной эксплуатации и обедняют возможности человечества. Ваш уровень экологического мировоззрения достаточно высок и современен. И вот вам задают вопрос:
— Если бы это зависело от вас, сколько заповедников и где вы предложили бы организовать?
Наверняка вы прежде всего вспомнили бы об уникальных, неповторимых, привлекающих общее внимание уголках природы. Байкал, Телецкое озеро, Долина гейзеров, истоки и дельта Волги, вулканы Камчатки, красивейшие ущелья и вершины Кавказа, некоторые арктические острова — и так далее, и тому подобное. Набралось бы немало.
Затем — все мы дети нашего века и кое-что смыслим в угрозах цивилизации — в голову пришли бы мысли о проблеме сохранения живых природных раритетов: редких видов растений и животных. А спасти их, как известно, реально только вместе со средой обитания, преимущественно — в заповедниках.
Следовательно, надо вооружаться перечнем таких растений и животных, сведениями об их местонахождении (а еще лучше — Красными книгами, в которых имеется и то и другое) и продолжать наращивать число заповедников. При должном усердии мы продвинемся довольно далеко и счет пойдет уже на сотни.
— А как же типичные, характерные экосистемы? — озадаченно воскликнут в конце концов самые экологически подкованные читатели.— Ведь распахивая и раскапывая, пиля и рубя, взрывая и перебрасывая, перекрывая и ускоряя, словом, преобразовывая, человек успешно ведет дело к их исчезновению! Не успеем заповедать — потеряем навечно.
А это очень опасно и совершенно недопустимо. Следовательно… Список предлагаемых заповедных территорий увеличивается еще больше.
Теперь у нас есть возможность оглянуться на дело рук своих. Идеальное начало в нас будет удовлетворено: много удалось спасти и сохранить! Трезвое, прагматическое начало озабоченно хмыкнет: не многовато ли спасли? Мы — реалисты и прочно, обеими ногами стоим на земле, сознавая, что хотя и не хлебом единым жив человек, но хлеб все-таки необходим. А ведь его где-то выращивать надо! Возникает противоречие. И кто же разрешит спор? Кто скажет, достаточно ли мы создали заповедников? Сколько их вообще нужно? И чем руководствоваться при выборе места для особо охраняемых природных территорий?
Ответы на поставленные вопросы пытались подготовить давно. И поскольку занимались этим не эмоциональные дилетанты, а солидные ученые, то начали они не со спасения природных уникумов (хотя это абсолютно необходимо!), а с того, чем мы только что завершили наш перечень: с охраны типичных ландшафтов, характерных природных сообществ — «опорных пунктов» нашей терзаемой всяческими преобразованиями биосферы.
Представления о рациональной географической сети особо охраняемых природных территорий в России формировались в предреволюционный период в трудах В. В. Докучаева, Г. А. Кожевникова, И. И. Бородина, Г. Ф. Морозова, В. И. Талиева и некоторых других ученых. Они постепенно пришли к выводу о том, что эти территории должны заключать в себе типичные зональные участки природных сообществ, быть их эталонами (в книге уже приводились соответствующие высказывания наших ученых по этому поводу).
«Базируя свои рассуждения на роли заповедников как эталонных участков, основатели теории заповедания подошли к ландшафтно-географическому принципу построения сети заповедных территорий. Г. Ф. Морозов (1910) на съезде русских естествоиспытателей и врачей подчеркивал: «…выделение заповедных участков должно происходить по возможности планомерно с положением в основу ботанико-географического подразделения; заповедные участки должны находиться в каждой ботанико-географической области, представляя своей совокупностью ряд характернейших и наиболее ценных в научном отношении типов растительности».
В будущем «принцип представительства» — назовем его так — ляжет в основу почти всех перспективных схем развития природоохранных территорий. Будет меняться основа районирования (она отойдет от чисто ботанического подхода, станет более комплексной), но принцип сохранится.
Первый документ, основанный на этом принципе, подготовил В. П. Семенов-Тян-Шанский в октябре 1917 года. Ф. Р. Штильмарк, знакомившийся с его запиской в архиве (она не была опубликована), пишет, что ученый с целью «сохранения природы для потомства» предлагал организовать в ближайшие годы «не менее 46 национальных парков» (считавшихся в то время синонимами заповедников). Среди них — лесотундровые парки (Хибинских гор, Мезенский, Адакский), лесные (Олонецкий, Валдайский, Левашовский, Беловежская пуща), степные (Старобельский, степи в Харьковской и Воронежской губерниях, Аскания-Нова), подземные парки (Бартуковская пещера по реке Пьяне, Кунгурская пещера, Крымские пещеры). Это все Европейская Россия. Намечались парки на Кавказе, в Сибири и на Дальнем Востоке, в Средней Азии.
Некоторые из упомянутых В. П. Семеновым-Тян-Шанским объектов были впоследствии заповеданы (Беловежская пуща, Аскания-Нова, Баргузинский, Кавказский и другие), прочие ждут своей очереди или уже утратили научное и природоохранное значение.
Знаменательно, что ученый подготовил рукопись «Сеть заповедников-заказников СССР как элемент развития естественных производительных сил СССР». Современнейший взгляд на явление! Именно так мы и должны смотреть на эти особо охраняемые природные территории, чего до сих пор не могут понять многие хозяйственники и планировщики…
В специальной литературе упоминается фамилия В. Н. Макарова — фактического многолетнего руководителя заповедного дела в стране, который неоднократно дополнял и корректировал схему, принадлежавшую В. П. Семенову-Тян-Шанскому и его коллегам. В 1946 году он выступил автором «Проекта расширения сети государственных заповедников на территории РСФСР на 1946—1950 годы».
Широко известны предложения группы ученых во главе с геоботаником Е. М. Лавренко (прежде всего С. В. Кириков, А. Н. Формозов и В. Г. Гептнер). Основываясь на предшествовавших исследованиях, они составили и в 1958 году опубликовали проект перспективного плана географической сети заповедников СССР. В Российской Федерации предлагалось создать или восстановить 30 государственных заповедников (часть их ныне введена в действие). Не считая свой план завершенным, ученые намечали дальнейшие изыскания для его уточнения.
… Перейдем теперь к событиям недавним. Как помнят читатели, в 70-х годах система заповедников медленно приходила в себя после двух волюнтаристских реорганизаций. Многие были восстановлены, хотя и в изрядно потрепанном и урезанном виде. Возникали новые заповедники. Это становилось общегосударственным делом и предусматривалось планами развития народного хозяйства. Встал вопрос: чем руководствоваться? Плановый подход требовал соответствующих документов.
Центральная лаборатория Главохоты РСФСР приступила к исследованиям в области заповедного дела почти с момента ее организации в 1968 году. К середине 70-х у нее уже был солидный научный багаж как теоретического, так и прикладного характера. Сотрудники сосредоточили внимание на принципах оптимального размещения сети заповедников и заказников, участвовали в проектировании новых природоохранных объектов, готовили методические материалы для них. И Госплан Российской Федерации с полным основанием поручил Главохоте РСФСР в двухлетний срок разработать проект Генеральной схемы развития государственных заповедников и республиканских заказников на период до 1990 года.
Сложное и почетное задание! От качества его выполнения зависела судьба многих прекрасных уголков России, избегнувших всякого рода преобразований. Быть им заповеданными или постепенно вовлекаться в «хозяйственное» (часто только на словах) освоение?
К работе приступили специальная партия Центральной проектно-изыскательской экспедиции и отдел заповедников и заказников ЦНИЛ Главохоты РСФСР. Сотрудники отдела К. Д. Зыков и Ю. Д. Нухимовская, основываясь на многочисленных исследованиях, проведенных ранее отечественными учеными, предложили свой вариант физико-географического районирования территории республики. В Российской Федерации имеется 13 так называемых географических стран, каждая из них делится на ландшафтные зоны, в свою очередь подразделяемые на провинции. Каждая провинция (в крайнем случае — ландшафтная зона данной географической страны) должна получить свой заповедник.
Например, в Байкало-Джугджурской стране, в провинции горных лиственничников лесной зоны — это Витимский и Байкало-Ленский заповедники; в провинции горной тайги и высокогорий Станового хребта, Алданского нагорья и Джугджура — Джугджурский заповедник; в степной зоне, в провинции центрально-азиатских степей, Онон-Аргуньского междуречья необходим Даурский степной заповедник. Итак, одна географическая страна, две зоны в ее пределах, три провинции и четыре заповедника.
А где именно в пределах этих физико-географических подразделений располагать особо охраняемые природные участки? На помощь приходят дополнительные критерии, использование которых требует знания конкретной ситуации. Типичность, представительность ландшафтов, их сохранность, наличие ценных природных объектов, в том числе редких форм растений и животных, степень вовлеченности территории в хозяйственный оборот, численность и распределение населения — все это, в дополнение к главному принципу, надо знать и учитывать. Обязательно принимать во внимание и будущее региона, дабы, например, проектируемый заповедник не очутился со временем на дне очередного рукотворного моря.
Предложить принцип — не значит сразу добиться его реализации. По областям, краям и автономным республикам РСФСР поехали сотрудники специальной партии центральной проектно-изыскательской экспедиции (научным руководителем был Ф. Р. Штильмарк). Каждый объект, предлагаемый для включения в перспективную схему, надо было обговорить с местными учеными, посмотреть воочию, убедиться в его ценности и реальности заповедания. Затем следовало самое сложное: выяснение позиций землепользователей и согласование с органами Советской власти. Некоторые предложения были отвергнуты, не все прошли в оптимальных — с позиций охраны природы — вариантах. Потребовалось определить очередность организации будущих заповедников, написать проект (он занял три внушительных тома), оформить картографические материалы. Но дело было сделано. В начале 1979 года, после тщательной государственной экспертизы, Госплан РСФСР одобрил первую в практике отечественного (да и мирового) заповедного дела Генеральную схему развития сети заповедников и республиканских заказников и рекомендовал ее областным (краевым, АССР) плановым комиссиям для воплощения в жизнь.
Схема заработала! В той же Байкало-Джугджурской географической стране уже созданы ценнейшие заповедники — Байкало-Ленский, Витимский и Даурский степной. Западно-Сибирская экспедиция завершила проектирование Джугджурского заповедника в Хабаровском крае. Четыре из четырех намечавшихся! Если все благополучно дойдет до конца (а территории под Даурский и Джугджурский заповедники уже изрядно обкорнали), это будет полная удача…
История с планированием перспективной сети заповедников на том не заканчивается. В 1986 году Госплан республики поручил Главохоте РСФСР, с учетом накопленного опыта, разработать дополнительные предложения, с тем чтобы продлить действие Генеральной схемы до 2000 года. Прошло сравнительно немного времени, и работа была выполнена, правда, по более облегченному варианту, поскольку имелся хороший и еще не совсем реализованный задел. И вот передо мной документ, одобренный в конце 1986 года Комиссией по охране окружающей среды Президиума Совета Министров РСФСР, а в 1987 году — Госпланом республики. В нем — будущее заповедников России. Оно обнадеживает.
До 2000 года должен «появиться на свет» 51 новый государственный заповедник общей площадью около 16 миллионов гектаров. Если прибавить их к уже имеющимся, получится более 100 на 30 миллионах гектаров закрепленной за ними территории. В замыслах, пока официально не подтвержденных, существуют еще 10 заповедников, на что понадобится 9,5 миллиона гектаров, из них 6 — акваторий Северного Ледовитого океана. Целесообразно также изменить границы и увеличить площадь многих «старых» заповедников, на что уйдет плюс к тому 1,5 миллиона гектаров.
…Листаю страницы документа со списком будущих государственных заповедников. Все их здесь перечислить невозможно, называю некоторые, на выбор.
Земля Франца-Иосифа. Первый по-настоящему арктический заповедник с огромным зеркалом океанической акватории. Льды, снега, скалы, морозное безмолвие полярной пустыни…
Кольский тундровый заповедник в Мурманской области. Одна из последних возможностей сохранить экосистемы европейских тундр. Жизнь, бурно вспыхивающая во время краткого полярного лета, разнообразие цветов, красок…
Ростовский степной заповедник — угасшая почти надежда заповедать еще не распаханные и не стравленные скотом участки великой южнорусской степи… («Запрос» проектантов уменьшен с 50 до 10 тысяч гектаров, но шансы «отобрать» и эти гектары очень слабы.)
«Черные земли» в Калмыкии — участки полупустыни, не попавшие в сферу сельскохозяйственного производства из-за своей низкой биологической продуктивности. Убежище коренной флоры и фауны региона, резерват остатков европейской популяции сайгака, теснимой со всех сторон полями, каналами, отарами…
Катунский заповедник в Алтайском крае — попытка спасти самобытные прекрасные экосистемы долины жемчужины Горного Алтая реки Катуни и окрестных горно-таежных и горно-степных ландшафтов, поставленных под угрозу проектом Катунской ГЭС…
Путоранский заповедник в Красноярском крае. Оазис девственных горно-лесных ландшафтов, чистейших водоемов; резерват путоранского подвида снежного барана, привольные пастбища дикого северного оленя; красивый и суровый край…
Шантарский заповедник в Хабаровском крае возьмет под охрану Шантарский архипелаг и акватории вокруг островов, своеобразную и богатую живую природу региона с колониями морских птиц, залежками ластоногих, китами, приходящими в воды Охотского моря…
Камчатский горный заповедник включит в себя изумительную по красоте часть Срединного хребта Камчатки с крутыми скалистыми склонами гор, глубокими расщелинами между ними, яркими голубыми озерцами в каменных чашах, с табунками снежных баранов…
Заповедник на Командорах, скорее всего — на острове Медном, ибо остров Беринга «неудобен»: там живет коренное население и развито хозяйство. Шумливые лежбища морских котиков, каланы, невозмутимо покачивающиеся животами кверху среди зарослей морской капусты, колонии птиц на отвесных береговых кручах, бескрайний океанический простор вокруг…
Девять заповедников, очерченных лишь легкими контурами. Чудесная мечта. Запланированная надежда.
Уверен, что благожелательный по отношению к заповедному делу, но внимательный читатель может упрекнуть меня в излишней эмоциональности, заметив слабинку в рассуждениях. Хорошо, пусть по одному заповеднику в каждую природно-географическую провинцию. Пусть соблюдены требования типичности взятых под охрану территорий, предусмотрены интересы редких организмов. Но… каков же оптимальный (или допустимый) размер каждого заповедника? Ведь можно заповедать всю географическую провинцию, и тогда… негде будет вести хозяйственную деятельность. Значит, необходимо четкое представление о лимите заповедных земель.
Мы с вами приблизились к очень сложной и важной, можно сказать, глобальной проблеме. В целом она формулируется как пределы вмешательства человека в структуру биосферы. Наш случай — оптимальная площадь непреобразованных ландшафтов (экосистем), в том числе удельный вес абсолютно заповедных территорий.
Как решать эту проблему? Где искать ответы на поставленные вопросы? Эксперимент невозможен, так как биосфера едина и из нее нельзя вычленить области для опытов и контроля. Ученые пользуются системой логических и специальных доказательств, дополняемых некоторыми расчетами по балансу кислорода и углекислого газа, устойчивости гидрологического режима и т. д. Так или иначе все приходят к выводу, что сплошное преобразование ландшафтов нарушит природное равновесие. Или, иными словами, сохранение жизненно важного экологического баланса планеты требует сохранения части природных либо слабо преобразованных экосистем. Какой? Французский профессор Жан Дорст, крупный американский эколог Юджин Одум и другие авторитеты мирового уровня говорят о 30—35 процентах.
«Следует стремиться к тому, чтобы сохранить по крайней мере треть всей суши в качестве охраняемого открытого пространства, — пишет Одум. — Это означает, что треть всей нашей среды обитания должны составлять национальные или местные парки, заповедники, зеленые зоны, уголки дикой природы и т. д.».
Конечно, это лишь общий критерий, средний уровень. Необходима его дифференциация в зависимости от ландшафтно-географической зоны и хозяйственной освоенности территории, от степени уязвимости природных экосистем. Ио мнению Н. Ф. Реймерса, соотношение интенсивно и экстенсивно эксплуатируемых площадей в арктической и тундровой зонах должно составлять 2:98, в некоторых случаях особо чувствительные естественные экосистемы надо сохранять полностью. В северной тайге и в горно-таежных районах участки с природным режимом могут занимать 80—90 процентов площади, в южной тайге — 50 процентов.
Реймерс полагает, что в широколиственных лесах нужно иметь не менее 30 — 35 процентов естественных экосистем; примерно такое же соотношение рекомендуется и для лесостепной и степной зон, хотя местами допустима распашка 80 процентов степных экосистем.
Полупустыни и пустыни, преобразованные в агрофитоценозы без проведения соответствующих ирригационных и почвозащитных мероприятий, часто подвергаются разрушению. Отношение к их преобразованию должно быть крайне осторожным.
Хотя перечисленные количественные критерии до некоторой степени умозрительны, практика подтверждает их общую обоснованность. Например, в нашей стране нарушился региональный баланс на территории Белорусского Полесья вследствие широкомасштабных гидромелиоративных работ, не учитывавших общеэкологические принципы. Разрушены уникальные и высокопродуктивные природные сообщества в бассейнах Амударьи и Сырдарьи, исчезает Аральское море. В Российской Федерации резко сдвинуто природное равновесие на «Черных Землях», где из-за необоснованных ирригационных мероприятий и перевыпаса скота происходит стремительное опустынивание территории. Примеров много, к сожалению, даже слишком.
Но существуют ли достоверные мотивы для выделения абсолютно заповедных площадей, полностью изымаемых из хозяйственной эксплуатации? В принципе можно было бы сказать: чем их больше (хотя бы в пределах 30 процентов, необходимых для сохранения естественных экосистем), тем лучше. Однако здесь вмешиваются в расчеты ограничения экономические. Современный характер природопользования, рост населения и другие объективные причины не позволяют нам предъявлять слишком высокие требования к заповедованию территории. Последние исследования московских ученых Ю. Г. Пузаченко и Н. Н. Дроздовой свидетельствуют о том, что норматив охраняемых территорий может составлять 4 — 5 процентов, в том числе заповедников — около 2 процентов. Конечно, это лишь ориентировочные цифры, подлежащие корректировке в соответствии с местными условиями, но они совпадают с реальной ситуацией, складывающейся в Российской Федерации. Если будет реализована охарактеризованная выше программа, то к 2000 году удельный вес территории заповедников определится в 1,8—1,9 процента, что в целом следует считать достаточным. Около 3 процентов займут национальные парки и заказники, и это опять-таки соответствует научному нормативу. Чтобы «добрать» намеченные 30 процентов, следует вспомнить об уже имеющихся лесах I группы (с особым режимом использования), зеленых зонах вокруг городов, некоторых охотничьих хозяйствах и других территориях с регламентируемой эксплуатацией биологических природных ресурсов и экосистемами, более или менее близкими к естественным.
Пока речь идет о количественных критериях. Но нельзя не брать в расчет и качество особо охраняемых территорий, их географическое распределение, площади, режим, соответствие стоящим перед ними задачам. То есть, формируя научно обоснованную систему заповедников, необходимо заботиться об их совершенствовании, о повышении их эффективности. Это тоже не очень простая задача, нуждающаяся в специальном рассмотрении.
Что касается площади конкретных заповедников, то ученые разработали примерные рекомендации по разным ландшафтным зонам. Доктор биологических наук К. П. Филонов считает, что минимальная площадь эталонных заповедников в арктической зоне, тундре, горной тайге Дальнего Востока должна быть не меньше 1 миллиона гектаров, в ландшафтах Западной Сибири и горной тайги Восточной Сибири — 500 тысяч, в горах Южной Сибири и Дальнего Востока — 300 тысяч гектаров и т. д. Самую маленькую площадь, порядка 20 тысяч гектаров, «имеют право» получать заповедники лесостепной и степной зон европейской части страны, заповедники, расположенные в дельтах крупных рек, лиманах и плавнях.
Заслуживают внимания и другие научные подходы к определению площади заповедников. Например, в отдельных регионах целесообразно сочетание одного «головного» заповедника и охраняемых природных территорий меньших размеров, вплоть до весьма мелких.
В любом случае ученые и проектанты стремятся к заповедованию в той или иной степени экологически автономных природных систем.