Непростые вопросы


…Вертолетик Ми-2 возвращался домой. На смену горам пришли пологие лесистые предгорья.

Вновь промелькнули поля и пастбища, перемежаемые все более частыми поселками и дорогами. Завиднелся Енисей, вырвавшийся из душащих объятий Саяно-Шушенской ГЭС. Вскоре мы увидели новое мраморное здание Шушенского аэропорта. Еще несколько минут, и полет закончился. Мы ехали на автобусе в гостиницу, а меня не отпускало смутное чувство беспокойства и неудовлетворенности, вытеснившее былые восторги.

В сущности, сомнения посещали меня, как и многих других работников природоохранной системы, не раз. Заповедники России… Прекрасные, незабываемые ландшафты…

Уникальные памятники природы… Разнообразие живой жизни… Чистейшие вода и воздух… И обо всем этом «простым людям» суждено знать только из телепередач, кинофильмов, книг и статей? Не видеть, не ощущать самим эдакую красоту! Оставаться в магическом круге запретов. Не отчуждаем ли мы народ от русской природы?

Проблемы не новые. В прежнем Типовом положении на заповедники, среди прочих, была возложена и задача развития массового туризма. Она реализовывалась. Поток посетителей увеличивался с каждым годом. Охраняемые ландшафты начали нести серьезные потери. Возникло, казалось, неразрешимое противоречие, привлекшее внимание ученых, писателей, журналистов. На страницы газет и журналов выплеснулась дискуссия: ходить ли туристу в заповедник? Те, кто были «за», пользовались той же аргументацией: нельзя изолировать человека от девственной природы. Противники оперировали достаточно весомыми фактами.

Тебердинский заповедник. Массовый, неорганизованный туризм. В 1973 году зарегистрировано свыше 300 тысяч «гостей». Туристические маршруты через заповедник были стихийными, бивуаки и костры раскладывали в любых понравившихся местах. Уходя, пришельцы оставляли срубленные и поломанные деревья и кустарники, кучи мусора. Исчезали редкие и лекарственные растения. Распугивались звери и птицы, гибли беспозвоночные животные.

В Кроноцком заповеднике самостийный туризм решили зарегулировать и строго регламентировать. В 1966 году была организована туристическая база Камчатского областного совета по туризму и экскурсиям, получившая экзотическое наименование «Долина гейзеров». Она добилась запрещения самодеятельного туризма и с помощью заповедника вела с ним борьбу. С 1967 по 1975 год здесь по путевкам побывало почти 19 тысяч туристов. Они следовали очень интересным маршрутом: вулкан Бурлящий — кальдера Узон — долина реки Гейзерной — устье реки Шумной — Семячинский лиман. За сезон по этому маршруту проходило до трех тысяч путешественников. Увы, регламентация не принесла желаемых результатов. Вот что говорится в книге «Кроноцкий заповедник».

Признаки отрицательного воздействия на заповедную природу появились довольно быстро и возросли до опасных размеров в 1973—1975 годах. Дождливые дни (а они нередки на Камчатке) делали непроходимыми смотровые площадки и тропы на склонах вулкана Бурлящего, в кальдере Узон и долине реки Гейзерной. Туристам надо было каждый раз прокладывать новые тропы, которые местами превратились в настоящие канавы. Началась эрозия почв, случались оползни. Вдоль троп поднялись сорные растения, поубавились заросли кедрового стланика. Вытаптывались термофильные водоросли и растения. Многие туристы не обращали внимания на запреты и скалывали гейзерит.

Загрязнение вокруг лагерей и стоянок не только захламляло и обезображивало ландшафт. Пищевые отходы привлекли внимание медведей. Прикормленные звери постепенно потеряли страх перед человеком и превратились в реальную угрозу для людей. Приходилось их отстреливать.

Эти и многие другие нежелательные факторы привели к тому, что в 1976 году туристический маршрут закрыли.

Так было почти повсюду. Неудивительно, что противники туризма одержали победу. В ныне действующем Типовом положении уже не упоминается об обязанности заповедников способствовать массовому туризму. И это совершенно правильно. Можно посочувствовать, стать на точку зрения миллионов людей, желающих побывать лично в «спрятанных» от них уголках природы, и… потерять безвозвратно прекрасные территории.

Приходится выбирать путь допустимых компромиссов, учитывая интересы населения. Наряду с запретом массового туризма в заповедниках следует максимально развивать природоохранное и экологическое просвещение. Ждут внимания и поддержки музеи; им надо придать новые функции, сделать центрами комплексов природоохранной информации. Необходимы лекционные и демонстрационные залы, где можно провести беседы, обменяться мнениями, показать тематические фильмы; ларьки и киоски со специальной литературой, памятными значками и открытками; участки кратковременного отдыха для экскурсантов хотя бы с минимальным сервисом (буфетами, например).

Содержимое демонстрационных вольер, что, конечно, связано с определенными сложностями, значительно увеличит информационную вооруженность заповедников. Очень важно, чтобы животные находились в них в комфортных условиях, близких к естественным.

И наконец, ознакомительные маршруты и экологические тропы. Такое положение может вызвать протест специалистов и осуществимо не везде. Но если центральная усадьба расположена на окраине заповедного массива и от нее — без ущерба для природы — можно проложить несколько коротких маршрутов для групп организованных туристов, без бивуаков и ночлегов, под постоянным контролем,— почему бы не сделать этого? На экологических тропах для учащихся местных школ проводили бы полезные, наглядные, «живые» уроки.

Только не надо неясности: на современной материально-технической базе заповедников, при существующих штатах, без дополнительных ассигнований и капитальных вложений развернуть по-настоящему столь важную работу невозможно.

…Итак, несмотря на оговорки и некоторые приемлемые компромиссы, туристу в заповедники все-таки пока дорога заказана. Однако так ли безнадежна общая картина? Ведь есть, а вернее, должны быть природные парки. Именно они призваны решить проблему. Они, а не заповедники!