У человека, часто бывающего на природе или постоянно работающего в ней, порог восприятия природных красот обычно выше, чем у остальных людей.
Ведь невозможно же беспрерывно бурно восхищаться, пребывать в состоянии экзальтации: нервная система не выдержит таких длительных эмоций, пусть и положительных. Видишь, ощущаешь — красиво, на душе радостно. Разве этого мало? И все же встреча с Кроноками «пробивает» иммунитет даже закаленного «природника».
Прежде управление Кроноцким заповедником находилось почти на его территории, в поселке Жупаново. Запросы изменились, потребность в благах цивилизации возросла, и управление переместилось под Петропавловск-Камчатский, в город Елизово, в двухэтажный дом. Теперь до границы заповедника — больше часа лета на Ми-8. Недешево, зато у сотрудников управления есть возможность жить в городских квартирах, учить детей в хороших школах, пользоваться магазинами, квалифицированной медицинской помощью и многим другим, без чего большинство современных людей не мыслит себе нормального существования.
Когда-то мы упустили из виду острейшую необходимость прийти с благами цивилизации в «глубинку» (отсюда — трагедия «неперспективных деревень»), и город постепенно, под разными предлогами «высосал» из нее людей. Коснулось это явление и заповедников. Я уверен, что в недалеком будущем, исправляя ошибку, у нас с достаточным комфортом разместят в самой глубинной глуби и штаты заповедников. Пока же — на вертолет, который отправляется из елизовского аэропорта заказным рейсом.
Директор Кроноцкого заповедника, совсем еще молодой парень, охотовед, выпускник Кировского сельхозинститута Сергей Алексеев, ни на минуту не забывает о хозяйственных нуждах. Гости гостями, но нельзя же не воспользоваться подвернувшимся случаем! И вот трюм Ми-8 заполняется тюками с сеном, ящиками, железными бочками, о содержимом которых мы предпочитаем не спрашивать (конечно, в них не бензин, ибо его перевозка на вертолетах с пассажирами не допускается). Погрузка длится час, однако гости в конечном итоге довольны, поскольку в их распоряжении остались иллюминаторы. Значит, можно будет обозревать окрестности…
В состоянии ли вы достоверно восстановить картины, увиденные в калейдоскоп при быстрой смене разноцветных фигур? Навряд ли. Точно так же невозможно связно описать впечатления от полета над территорией Кроноцкого заповедника. Они прекрасны и невообразимо разнообразны. Запоминаются отдельные, наиболее яркие фрагменты.
Кальдера Узой (котлообразная впадина с крутыми склонами и ровным дном, образовавшаяся вследствие провала вершины вулкана) на южной окраине заповедника с вознесенным ввысь ослепительно голубым озерцом, обширным лавовым плато, глинисто-грязевыми участками, испещренными трещинами, над которыми поднимаются облачка пара. Знаменитая долина с действующими гейзерами и пульсирующими горячими источниками. Массивы леса, прорезанные глубокими речными каньонами. Буровато-серые горные тундры на продуваемых всеми ветрами возвышенностях. Болота красные и желтые от расцвеченных осенью ягодников. Океанические прибрежья с покрытыми высокими травами уступчатыми берегами, длинными и узкими лиманами. Ярко-синее Кроноцкое озеро в обрамлении беловершинных гор. Эти и многие другие красочные ландшафты беспрерывно чередуются, неузнаваемо меняясь в зависимости от времени суток и освещения.
Но самое сильное впечатление оставляют вулканы и медведи, которых в заповеднике множество. Вулканы высятся надо всем окружающим, и испытываешь совершенно непривычное чувство, когда вдруг волею пилота под брюхом вертолета оказывается черный от лавы склон, а то и кратер дремлющего исполина. Медведи же царствуют внизу повсюду — У океанического побережья, на берегах рек, в тундрах. Особенно много их на ягодниковых болотах, куда они осенью выходят целыми семействами подкормиться и накопить жирок перед предстоящим долгим зимним сном. В лесу звери, заслышав вертолет, жмутся к деревьям, поднимаясь на задние лапы и озираясь по сторонам, а на открытом месте, не мешкая, улепетывают от страшной ревущей птицы…
Облетев значительную часть заповедника, совершив несколько посадок у лесничеств, кордонов, научных стационаров, разгрузив весь разношерстный груз, заполнявший вместительный трюм Ми-8, вдоволь наговорившись с лесничими и даже, пока вертолет летал на дозаправку, приняв горячую ванну (около одного из кордонов на берегу Кроноцкого залива живущие там егери-наблюдатели построили своеобразную баню на выходах горячих источников, прямо на берегу океана!), мы уже вечером возвращались в Елизово. Низкое солнце сделало ландшафты резко контрастными, притушило краски осени. Пейзажи утратили жизнерадостность. Пассажиры вертолета приутихли, сникли; сказывалась перенасыщенность впечатлениями. Директор заповедника сидел, блаженно расслабившись: трудный день позади, хозяйственные хлопоты благополучно завершены, гости довольны. Вскоре внизу показались сигнальные огни аэропорта Елизово. Полет в прекраснейший из заповедников страны закончился…
Но почему же главу, посвященную истории заповедников, мы начали с путешествия в Кроноки? Да потому, что они ведут свое происхождение от истинных «празаповедников» нашей страны. Охотники-промысловики, населявшие восточное побережье Камчатки, издавна имели стихийную систему «запретников», где промысел соболя не разрешался. В 1882 году, когда ресурсы соболя на полуострове стали уменьшаться, в Кроноках был создан первый в России официальный соболиный заказник со штатной охраной. Неудивительно, что впоследствии здесь организовали государственный заповедник, функционировавший вначале как соболиный. Учитель балашихинских охотоведов, широко известный натуралист профессор П. А. Мантейфель на лекциях приводил нам в пример Кроноки как образец преемственности между стихийными и государственными формами охраны природы. Государство, говорил он, только официально оформило и закрепило то, что местные жители практиковали в течение столетий…