В пределах СССР водится около 12 видов настоящих уток и примерно столько же видов нырковых уток.
Все они в большей или меньшей степени охотничье-промысловые птицы, и некоторые виды добываются в огромном количестве, так что во многих районах добыча их превышает добычу боровой птицы. Однако до самого последнего времени утки не являлись у нас собственно промысловыми птицами, так как добывались охотниками почти исключительно для местных потребностей. Объясняется это тем, что утки почти повсеместно являются у нас перелетными птицами и, следовательно, добываются в сравнительно теплое время года, когда хранить их затруднительно. Только за самые последние годы были организованы заготовки дичи, добываемой в относительно теплое время года. Это мероприятие сразу же увеличило выход мясной продукции охотничьего промысла. В количественном выражении заготовки перелетной дичи уже в первые годы, несмотря на новизну дела, почти вдвое превысили заготовки мороженой боровой дичи.
Из настоящих уток наибольшее промысловое значение имеют шилохвость, свиязь и особенно кряква. Кряква, от которой были выведены разнообразные породы домашних уток, очень похожа на беспородную домашнюю утку, разводимую повсеместно в нашей стране. По образу жизни все настоящие утки очень близки между собою, поэтому мы ограничимся описанием только одной кряквы.
Кряква имеет чрезвычайно широкое распространение и населяет весь СССР от западных границ до Тихого океана, но на север она далеко не идет и лишь местами достигает полярного круга. «Кряковая утка, — пишет проф. Мензбир, — должна по справедливости считаться птицей пресноводных бассейнов, хотя во время пролета и зимою эти птицы держатся в море у берегов, но в период гнездования положительно избегают моря и могут быть найдены на нем только случайно. Любимое местопребывание кряквы — стоячие пресные воды, поросшие камышом, травою и кустарником, стоячие воды, заросшие ряской и с небольшими более глубокими участками, свободными от всякой растительности. Такие местонахождения дают крякве все, что нужно: днем она находит себе в них прекрасную защиту, ночью — обилие корма, хотя следует прибавить, что кряква не любит кормиться там, где проводит день. Равным образом любит кряква также неглубокие озера, края которых на большое расстояние от берега поросли плавучими травами, но опять-таки и в этом случае чистые, свободные от растительности места необходимы: кряква выбирается сюда вечером или ранним утром, а иногда и ночью. Вообще говоря, днем кряква таится в зарослях камыша, осоки, кустарников и т. п., но как только наступит вечер, как сейчас же выплывает ка открытые места. Здесь до уборки хлеба она остается и ночью, а в конце лета на ночь стада крякв обыкновенно летают кормиться на хлебные поля. Но зато никогда, как в конце лета и особенно в начале осени, кряквы не собираются в такие огромные стада на чистых, незаросших водных площадях занятого ими озера: пара за парой маленькие стайки за большими выплывают сюда с приближением солнечного заката и, наконец, буквально покрывают собою все чистые места озера. Чем больше темнеет, тем гуще становятся стада, но вместе с тем некоторые из них начинают подыматься с озера. Первоначально поднявшиеся особи, описав один-два круга, обыкновенно опять усаживаются на озеро. Мало-помалу такие взлеты становятся чаще и чаще, и, наконец, вся масса уток разлетается в разные стороны большими или меньшими стадами. Оки улетают на мелкие болотца, на хлебные поля и т. д. и там остаются до утренней зари. Вместе с первым утренним светом утиные стайки опять слетаются на озера и, либо перелетая, либо переплывая, забиваются в глушь, где и проводят день».
«Пролет кряковых уток начинается у нас очень рано. Еще только что начал стаивать зимний снег, едва-едва засинели лужи и стали отходить окраины речного льда, — в воздухе уже слышится свист утиных крыльев и видны стаи уток, проносящихся высоко над землей, полетом ровным и сильным. Иногда пролет начинается еще раньше, чем несомненно доказывается, что причина его лежит в тех условиях, какие существуют в стране, откуда летит птица, а не той, куда она летит. Бывает даже так, что еще нет ни речных, ни озерных окраин, ни каких-либо других весенних вод, мартовские утренники держат таяние снега, а утки уже прилетели и перебиваются на незамерзающих ручейках или болотных ключах. Но вот зашумели вешние воды, побежали в низины бесчисленные ручейки из-под тающего снега, болота покрылись водой и слились с озерами в одну громадную пелену воды, среди которой только местами поднимаются островки, поросшие ивняком или другими деревьями. Рано прилетевшие утки становятся живее, вновь прилетающие продолжают прибывать все большими и большими массами, стада их летят уже не так высоко, как прежде, и уже опускаются отдыхать на места, где не боятся быть потревоженными. В это время пролет и прилет в самом разгаре, и летящие стада видны или слышны и днем и ночью. Проходит еще некоторое время… Вода мало-помалу спадает, мало остается льда на дне затопленных болот, на оголившихся от воды местах проглядывает уже молодая травка, и в то же время утиные стада разбиваются на все меньшие и меньшие партии. Еще несколько дней — и утки разбиваются на пары. Травка подросла уже настолько, что утке можно в ней спрятаться, сильно спала вода, каждая самка со своим селезнем занимает известный участок, и начинается период гнездования и кладки яиц».
Первое время селезень держится около утки и храбро отгоняет других селезней, пытающихся занять его место и завладеть его самкой. При этом ожесточенные битвы между самцами происходят как на земле, так и на воде и даже в воздухе. Хотя утки живут в единобрачии, но селезень не принимает участия ни в устройстве гнезда, ни в воспитании молодых утят и, как только самка садится на яйца — покидает ее.
В противоположность тетереву и глухарю, у которых самцы круглый год отличаются от самок оперением, у уток селезни на лето (июль—август) утрачивают яркий наряд и становятся похожими на уток, отличаясь от них лишь несколько более темным цветом всего оперения. Молодые селезни по окраске мало отличимы от старых самок. В данном случае мы имеем пример общего правила: если взрослые самцы отличаются от самок, то молодые обоего пола бывают сходны со взрослыми самками.
Добываются утки весьма различными способами. Весною и осенью их стреляют из специально сделанных шалашей, при этом весною часто для подмакивания селезней пользуются так называемой «кряковой» уткой, а осенью подманивают стан уток деревянными чучелами или вырезанными из досок профилями. В конце лета бьют уток из-под собаки или просто «вытаптывают». Их скрадывают также с лодки и стреляют по зорям на перелетах. Но особенно добычливыми способами являются лов при помощи перемета, накрывание перелетных стай сетями и добыча линной птицы.
Перемет представляет собой длинный шнурок, к которому на известных расстояниях привязываются поводки с рыболовными крючками. На крючки насаживают крупных насекомых, бобы, кусочки мяса и протягивают перемет через водоем, где держатся утки, которые заглатывают насадку и попадают на крючки так же, как рыба. Линных уток травят собаками, бьют палками, загоняют в сети. Эти массовые способы добычи считаются хищническими. Действительно, в условиях индивидуального неорганизованного промысла они вредны и недопустимы. Но при плановом ведении охотничьего хозяйства, когда лов можно строго регулировать и ограничиваться определенной добычей, эти способы весьма рентабельны, как требующие наименьшей затраты труда и дорогостоящего снаряжения.