При изучении природных процессов, происходящих в растительных сообществах, нет второстепенных вопросов.
На современном уровне развития науки и техники появляется возможность получения из растений новых технических, лекарственных и кормовых продуктов. Решение практических задач в области ресурсоведения и управления лесными экосистемами предполагает глубокое изучение закономерностей формирования и накопления биологической продуктивности не только основного яруса — древостоя, но и подпологовой растительности: подроста, подлеска и живого напочвенного покрова.
Целенаправленное изучение биологической продуктивности в нашей стране начато в 1929 г. на базе Северного опытного лесничества Архангельской области под руководством А. А. Молчанова, затем было продолжено и расширено в послевоенные годы автором и сотрудниками Лаборатории лесоведения АН СССР в древостоях разного возраста и типов леса в различных зонах европейской части СССР.
Основное внимание ученых было сконцентрировано на изучении массы стволовой древесины и других частей дерева. Первыми работами по учету всей массы древостоя являются исследования Н. Н. Дзенс-Литовской (1946, 1947), при проведении которых учитывалась также масса корневых систем.
Значительные исследования по учету органической массы были проведены Н. П. Ремезовым, К. М. Смирновой, Л. Н. Быковой (1959), Н. И. Базилевичем (1971), Н. И. Пьявченко (1978) и другими авторами при изучении круговорота азота и минеральных веществ в лесных фитоценозах.
Существенным стимулом в исследованиях по учету органической массы лесных фитоценозов явилась Международная биологическая программа, действовавшая с 1965 по 1972 г. Основные задачи и проблемы ее вошли в новую межгосударственную программу «Человек и биосфера», в результате осуществления которой были расширены исследования в различных лесных формациях.
Сосновые древостой в нашей стране изучались в Архангельской, Владимирской, Ленинградской, Московской, Ульяновской областях, в Белорусской, Литовской, Эстонской, Армянской, Казахской ССР, Коми, Карельской, Марийской АССР, в районах Байкала и Валдая, в Прииртышье, на Нижнем Енисее, в Западной и Средней Сибири, Якутии, на Кольском полуострове, в Полесье, в лесостепной зоне СССР, в суходольных и заболоченных насаждениях, на осушенных и удобренных торфяных почвах и т. д. Уделялось внимание изучению динамики накопления не только надземной, но и подземной массы. За рубежом древостой названной формации изучались в Болгарии, Чехословакии, США, Франции, Японии, Финляндии, Швейцарии, Норвегии, Новой Зеландии и в других странах.
Продуктивность еловых фитоценозов изучалась в Архангельской, Ленинградской и Московской областях, в Литовской, Латвийской, Эстонской и Казахской ССР, в Карельской АССР и других регионах, за рубежом — в Словакии, США, Швеции, Норвегии.
Изучение березовых насаждений проводилось в Ленинградской, Московской и Ярославской областях, в Белорусской, Латвийской и Казахской ССР, Карельской АССР, в подзоне южной тайги, на Дальнем Востоке и Кольском полуострове, за пределами нашей страны — в Бельгии, Великобритании, Японии.
Дубовые древостой изучались в Белгородской и Воронежской областях, в Белорусской и Молдавской ССР, за рубежом — в Венгрии, Словакии, Великобритании, Канаде, Швеции, США.
Исследования проводились и в других формациях: в ольховой — в Белоруссии, Прибалтике, в Ярославской области, за рубежом — в Великобритании; в осиновой и тополевой — в Ленинградской, Московской и Ярославской областях, в Латвийской, Эстонской, Казахской ССР и в других районах, за рубежом — в Венгрии, Словакии, Канаде; в буковой—в Украинской и Грузинской ССР, а также в Дании, Швеции, ФРГ, Японии; в липовой — в Белгородской и Московской областях, в Швеции. Проводились исследования и в ясеневых, лиственничных, пихтовых, грабовых, кленовых, фисташковых, саксауловых и других древостоях.
Наряду с определением общей массы древостоев проводилось изучение годичного прироста древесных растений, продуктивности фитоценозов под влиянием антропогенных факторов, моделирование структуры и динамики фитомассы, изучались леса аэрокосмическими методами, выполнен ряд работ по определению запасов древесной зелени и свежесрубленной лапки в еловых, сосновых, пихтовых и кедровых древостоях. Накоплен обширный материал по этому вопросу в ряде районов европейской части СССР и Сибири. Наиболее изученными являются естественные фитоценозы. Однако в настоящее время становятся особенно актуальными исследования биологической продуктивности в искусственно созданных насаждениях различного возраста и полноты, что необходимо для разработки вопросов управления биогеоценотическими процессами.
За рубежом большое внимание уделяется изучению подземных частей древесных растений. Биомассу и распределение тонких корней деревьев определяли в Японии и США, соотношение корневой и надземной биомассы сосновых насаждений — на Кубе, а в Канаде получено уравнение корреляции биомассы тонких корней дугласовой пихты и содержания крахмала в клетках сантиметрового кольца живой коры, срезанной на высоте 1,3 м.
Однако абсолютное большинство исследований как в сосновой, так и в других формациях было направлено на изучение основного яруса — древостоя, а фитомасса нижних ярусов растительности обычно не определялась. Подрост и подлесок характеризовались лишь количественно, по результатам перечета с разделением па группы по высоте или возрасту. Для характеристики живого напочвенного покрова определялось проективное покрытие и обилие растений. В настоящее время, когда вопросы комплексного и рационального использования лесных ресурсов ставятся в государственном масштабе, особенно возрастает важность изучения фитомассы подпологовой растительности.
Работы, выполненные по этому вопросу А. А. Молчановым и др. (1971, 1974), В. В. Смирновым (1971), А. И. Уткиным и др. (1969, 1975, 1982), В. А. Усольцевым (1974), И. Д. Юркевичем и др. (1974), А. В. Бойко и др. (1975, 1976), Л. П. Смоляком и др. (1978), Ю. А. Прохоровым (1985), В. В. Валетовым и др. (1985), В. Д. Турлюком (1987) и другими, избавляют от необходимости детального анализа литературных источников по этой проблеме в 60—70-е годы.
В Белоруссии наиболее значительные исследования но изучению фитомассы нижних ярусов растительности под пологом древостоя были проведены И. Д. Юркевичем, Э. П. Ярошевич (1974), А. В. Бойко и др. (1975, 1976), А. И. Русалеико (1973), Л. П. Смоляком, Е. Г. Петровым (1978), А. П. Утенковой и др. (1972, 1973, 1975), А. Д. Яиушко, В. Ф. Дуниным (1974, 1975, 1977), В. II. Григорьевым, Л. Ф. Валько (1977), Г. Ф. Рыковским (1980), В. С. Романовым и О. В. Морозовым (1985), Л. А. Ставровской (1985) и другими. В этих работах содержатся сведения о фитомассе не только основного яруса древостоя, но и нижних ярусов растительности. Однако закономерности изменения их массы в зависимости от таксационной структуры древостоя и экологических условий не выявлялись.
Исследования проводились в различных древостоях и в других регионах страны. Л. К. Поздняков и др. (1969), изучая брусничные лиственничники Центральной Якутии, пришли к выводу о закономерном возрастании массы подлеска и живого покрова с возрастом древостоя. Такая закономерность была выявлена при ограниченном числе объектов исследований (на пяти пробных площадях в древостоях возрастом 14, 50, 90, 130 и 170 лет). В связи с этим авторы указывают на возможность получения более достоверных зависимостей.
В. М. Горбатенко (1969) также установил некоторое увеличение массы подроста в сосняках зеленомошных Подкаменной Тунгуски, а также подлеска и живого напочвенного покрова с возрастом древостоя, но для достоверного суждения, но мнению автора, необходимо проведение дополнительных исследований.
А. Е. Митруков (1978) на примере сосняков лишайниковых Южной Карелии показал уменьшение общего запаса надземной фитомассы растений напочвенного покрова от молодняков к средневозрастным древостоям, которые характеризуются высокой сомкнутостью и максимальным количеством древесного опада, после чего их фитомасса увеличивается.
Однако по этому вопросу есть и другая точка зрения. Т. В. Белоногова (1974) в результате изучения нижних ярусов растительности сосняков Южной Карелии пришла к выводу, что общая фитомасса растений напочвенного покрова от возраста древостоя не выражена.
А. С. Аткин, Л. И. Аткина (1984) рекомендуют при анализе возрастных изменений массы травяно-кустарничкового яруса использовать древостой одного естественного ряда развития и учитывать элементы пространственной структуры фитоценозов. Большое значение имеет при этом также полнота основного яруса древостоя. Так, Н. П. Гординой и Г. А. Гапоновой (1984) произведена оценка ресурсов папоротника орляка и установлена зависимость между урожайностью папоротника, полнотой и средним возрастом насаждений, а О. Н. Щербакова, В. И. Яшок (1983) установили, что рост увлажнения почвы и уменьшение полноты насаждения приводят к увеличению надземной фитомассы.
Влияние рубок ухода на развитие живого напочвенного покрова в насаждениях сосны изучали Н. А. Бабич и Л. Е. Астрологова (1987). Спустя 4 года после проведения рубок ухода масса надземных частей травянистой растительности увеличилась на 47 % по сравнению с контролем. Видовой состав травяно-кустарничковых растений при этом не изменился.
С. Н. Савицкая, Е. Д. Акимова (1987) выявили зависимость продуктивности напочвенного покрова под пологом плантационных культур в зависимости от условий произрастания и густоты древесного полога. Чем лучше условия произрастания и меньше густота лесных культур, тем выше продуктивность напочвенного покрова.
Небольшое количество работ, затрагивающих проблему изучения закономерностей изменения биологической продуктивности нижних ярусов растительности в зависимости от возраста и полноты древостоя, а также некоторая противоречивость выводов, полученных различными авторами для разных районов, указывают на необходимость специальных исследований по этому вопросу.
Однако изучение биологической продуктивности нижних ярусов растительности имеет значение не только для ресурсоведческих целей. Знания параметров фитомассы всех ярусов фитоценоза могут служить также для понимания механизма их взаимовлияния. При комплексном ведении лесного хозяйства важно выяснить, в каких условиях и в какой степени живой напочвенный покров влияет на рост основных хозяйственно ценных пород, а также какое влияние оказывают основной ярус древостоя, подрост и подлесок на развитие, и продуктивность ценных дикорастущих растений травяно-мохового покрова.
Мнение о том, что древесные породы после выхода из-под полога травяного покрова не боятся влияния травянистых растений, бытовавшее ранее, не получило научного подтверждения. По результатам исследований И. А. Банниковой (1967), удаление лесной подстилки и изреживание травяного покрова способствует значительному увеличению количества сосновых всходов и улучшению их роста.
По данным С. А. Уальда (1969), устранение живого напочвенного покрова значительно улучшает рост сосны и обусловливает увеличение товарной древесины на 43— 84 м3/га. При устранении злаков в еловых насаждениях в течение первых 10 лет объем ствола был в 2,7 раза больше по сравнению с контролем. Сведения о влиянии мохового покрова на рост древостоя в условиях осушенного сфагнового болота приводятся в работе В. П. Белькова, И. В. Шутова (1972), согласно которым на контрольном участке сосны 10-летнего возраста объем ствола был меньше в 18 раз, чем на участках с удаленным моховым покровом.
Согласно результатам исследований М. П. Ахминовой (1985), сфагнум и кукушкин лен резко снижают численность всходов ели и прекращают ее возобновительный процесс в сфагновой группе ельников из-за различия в скорости годичного прироста и связанных с этим световых ограничений, создаваемых быстрорастущими мхами. Поэтому при разработке мероприятий по улучшению возобновительных процессов следует учитывать видовой состав, плотность и мощность мохового покрова, который играет существенную роль в начальных стадиях возобновительного процесса.
Изучение конкурентного влияния напочвенного покрова на обеспеченность молодых сосен элементами питания проводилось в ГДР, в результате чего было установлено, что уменьшение плотности травяного покрова существенно не сказывается на обеспеченности деревьев элементами питания в местах, характерных для низменных условий ГДР.
Однако, по мнению ряда авторов, влияние травяного покрова может быть положительным. Б. И. Якушев (1966) считает, что накопленное травяным покровом органическое вещество до стадии смыкания впоследствии обеспечивает усиленный рост древесных пород и компенсирует нанесенный ранее ущерб древостою. На это указывают также В. П. Бельков, А. К. Семенова (1974).
По исследованиям Б. Д. Жилкина (1965), Б. Д. Жилкина, В. П. Григорьева и Л. Н. Рожкова (1972), И. Э. Рихтера (1975), М. А. Егоренкова (1976), Л. И. Лахтановой, Т. С. Бареговой (1983) и других, в результате введения в посадку на бедных почвах культуры люпина наблюдается улучшение роста древесных пород. В посадках дуба на суглинистых почвах, по мнению В. П. Белькова (1957), влияние бобовых может быть отрицательным. И. Н. Оловяпникова (1958), наряду с иссушающим влиянием травяного покрова указывает на истощающее влияние в отношении питательных веществ, что может быть использовано древесными растениями. Кроме того, не исключено отрицательное влияние корневых выделений травяного покрова на древостой.
Живой напочвенный покров оказывает существенное влияние также на подрост хвойных пород, который в районах интенсивных лесозаготовок является основным источником лесовозобновления. По данным О. М. Колпикова (1963), подрост на вырубках в биогруппах противостоит сорной растительности лучше, чем в одиночном состоянии.
А. А. Поздняков (1963), изучая естественное возобновление на вырубках, пришел к выводу, что неудовлетворительное возобновление хвойных пород происходит из-за сильного зарастания сплошных вырубок травянистой растительностью. Единичные экземпляры подроста на вырубках в пихтарниках зеленомошниковых и разнотравных, а также в ельниках зеленомошниковых усыхают в первые годы, тогда как в куртинах хорошо переносят резкое изменение условий в результате вырубки. По данным Т. К. Абесадзе (1984), наименее интенсивный рост подроста ели в высоту в березняке зеленчуковом вызван загущеиностью подроста и конкурирующим влиянием обильного травостоя.
Влияние древесной растительности на нижние ярусы во многих случаях является определяющим. Значительные исследования по выявлению влияния древесной и кустарниковой растительности и лесной подстилки на развитие нижних ярусов фитоценоза проведены И. А. Банниковой (1967), которая показала благоприятное влияние подстилки на растительный покров нижних ярусов. Это выражается в ослаблении конкурентных взаимоотношений между растениями.
В результате исследований X. К. Ребане (1981) устаиовлено, что влажность подстилки под листьями выше, чем без листьев, причем на естественном фоне под листьями березы влажность подстилки выше, чем под осиновыми. Это благоприятно влияет на появление всходов при условии небольшого по мощности слоя листьев, который наряду с живым напочвенным покровом может препятствовать этому процессу.
И. Д. Юркевич, Э. П. Ярошевич (1974) отмечают, что при удалении подстилки покров из зеленых мхов разрушается, снижается жизненность большинства растений напочвенного покрова, однако увеличивается количество всходов сосны и березы повислой.
Таким образом, роль травянистых растений во взаимоотношениях с другими ярусами фитоценоза многообразна и сложна. На существенное взаимовлияние ярусов леса указывают также и наши исследования. Все компоненты подпологовой растительности очень чутко реагируют на изменения таксационной структуры основного яруса древостоя. При этом изменяются не только фитоценотнческие условия, но и микроклимат, изучению которого посвящено ряд работ в СССР и за рубежом.
Обширные исследования по изучению влияния леса на климат и микроклимат проведены Л. А. Ивановым (1932, 1946), М. И. Сахаровым (1940), А. А. Молчановым (1961), Н. И. Костюкевичем (1967, 1972). Ю. Л. Цельникер (1969), В. А. Алексеевым (1975). Радиационный режим изучался Л. А. Ивановым (1946), К. И. Кабан, В. А. Алексеевым (1965), Л. Н. Соколовым (1965), Ю. Л. Цельникер, И. Ф. Князевой и Е. А. Акуловой (1965), Ю. Л. Цельникер (1969), О. А. Белоцерковской (1973), В. А. Алексеевым (1975), В. Б. Гедых (1975) и др. В последнее время по этому вопросу были выполнены работы в сосновых насаждениях Карелин и Березинского биосферного заповедника, в еловых и буковых древостоях Карпат, в дубравах, в горных лесах Сибири, в лесных полезащитных полосах, под пологом насаждений после рубок ухода. Исследования показали, что с увеличением возраста и уменьшением полноты древостоя наблюдается уменьшение поглощения фотосинтетически активной радиации (ФАР) древесным пологом и увеличение поглощения ее напочвенным покровом.
Показатели микроклимата в насаждениях различного возраста и полноты определяли М. И. Сахаров (1940), И. Д. Юркевич, Э. П. Ярошевич (1974), А. В. Бойко и др. (1975) , Ю. Д. Сироткин, М. А. Гольберг и П. В. Грук (1982), В. Д. Турлюк (1984), Л. Д. Воловик (1984), Н. Г. Иванов (1985), и другие. Кроме того, проводились исследования по выявлению влияния на метеорологический и гидрологический режим рубок ухода, осушения и биологических мелиораций. Однако несмотря на многочисленные работы, выполненные в разных зонах, средообразующая роль древостоев различной типологической и таксационной структуры до конца не выяснена, что позволило нам продолжить исследования в этом направлении.
Изучение нижних ярусов растительности для охотничьего хозяйства в республике проводилось также A. Д. Янушко, В. Ф. Дуниным (1974, 1975, 1977), B. С. Романовым, Е. Г. Петровым и А. И. Русаленко (1976) , В. Ф. Дуниным, А. Д. Янушко (1978), В. С. Романовым, А. И. Русаленко и Л. П. Смоляком (1978, 1980), В. С. Романовым, М. И. Крутолевичем (1987).
В последние десятилетия дискуссируются вопросы о влиянии диких копытных на сосновые молоднйки и подпологовую растительность. Так, в Белоруссии, по данным В. П. Романовского, В. В. Бабинка (1975), ими повреждено ПО тыс. га молодого леса. А. А. Козловский (1971) относит к сильной степени поврежденности насаждения в Ленинградской, Смоленской, Московской, Калужской, Тульской, Тамбовской, Липецкой, Орловской, Пензенской, Ульяновской, Саратовской, Куйбышевской, Волгоградской, Оренбургской областях, в Татарской АССР и в других районах европейской части СССР, где вред, наносимый лосями, зарегистрирован более чем в половине лесхозов.
Вредные последствия, наносимые кормовой базе оленем, отмечены в Беловежской пуще, в Крымском, Кавказском, Воронежском заповедниках, а также в Польше, косулей — в Беловежской пуще, в Литве, кабаном — в Теллермановских дубравах. Аналогичные исследования проведены и в странах Западной Европы, о чем свидетельствуют работы, опубликованные в последние годы во Франции, ФРГ, ГДР, Великобритании, Чехословакии, Швеции, Швейцарии.
В связи с этим у нас в стране и за рубежом большое внимание ученых уделяется изучению вопросов комплексного ведения лесоохотничьего хозяйства, установлению хозяйственно допустимой численности копытных, под которой понимается наибольшая плотность копытных, способная существовать, не истощая кормовых ресурсов и не причиняя вреда сельскому и лесному хозяйству.
Хозяйственно допустимую численность следует определять, по мнению большинства ученых, исходя из запасов доступных естественных зимних кормов. По вопросам кормовой емкости угодий и их классификации выполнен ряд работ В. И. Падайгой (1970), В. С. Романовым (1971), Г. М. Ельским (1971), А. А. Козловским (1971), А. Д. Янушко, В. Ф. Дуниным (1974, 1975, 1977). Большое внимание уделено определению запасов зимних кормов, образуемых главным образом подростом и подлеском в лесных насаждениях.
В результате обзора классификаций выявилось большое варьирование максимально допустимых численностей копытных, установленных различными авторами для отдельных районов СССР и стран Западной Европы, что указывает на региональный подход к такого рода исследованиям.
В литературе, посвященной проблемам комплексного ведения лесоохотничьего хозяйства, кормовая база копытных освещалась чаще всего по типам охотугодий в зимний период, лимитирующий их численность. Кормовая база по типам леса в осенне-летний сезон в зависимости от таксационной структуры древостоев изучена недостаточно. Очевидна необходимость изучения подроста, подлеска и живого напочвенного покрова лесных фитоценозов как источника лекарственного и технического сырья, кормовых ресурсов и пищевых продуктов с целью научно обоснованного управления лесными экосистемами с учетом хозяйственного режима, типологической и таксационной структуры древостоев и требований охраны природы.
Исследования проводили с 1977 по 1989 г. Объектами исследований служили насаждения Негорельского учебно-опытного, Минского опытного, Узденского, Пружанского лесхозов и Государственного заповедно-охотничьего хозяйства «Беловежская пуща». Пробные площади закладывали на экологических профилях. Для определения фитомассы нижних ярусов растительности подбирали участки насаждений одинакового возраста и различных полнот, а также однородные по полноте, но различающиеся по возрасту. Всего было заложено 988 пробных площадей. Для более детального изучения в пределах формации выделяли наиболее представленные типы леса, составляющие в сумме площадь 80—85 %.
При изучении биологической продуктивности лесов А. И. Уткин (1969) рекомендует определять таксационную характеристику древостоев по данным учета на 10, 20 и 40 площадках размером 0,1 га, закладываемых выборочно или через рассчитанные интервалы. Учитывая это, количество пробных площадей закладывалось нами из расчета не менее 10 на каждый класс возраста, 3—5 на каждую градацию полноты (0,5—0,6; 0,7—0,8; 0,9—1,0); 50 — на тип леса (в типах леса, произрастающих на менее значительной площади, исследования проводились лишь в пределах одного класса возраста). Полученные для каждой градации полноты средние значения фитомассы основных компонентов нижних ярусов растительности обрабатывались с учетом возраста древостоя на ЭВМ «ЕС 1020». Коэффициенты детерминации составили более 85 %, относительные ошибки — менее 30 %. В результате получены закономерности изменения надземной фитомассы подроста, подлеска, живого напочвенного покрова и отдельных лекарственных растений с увеличением возраста и полноты древостоя, что позволило условно выделить градации надземной фитомассы с целью характеристики степени развития основных компонентов нижних ярусов растительности.
Для изучения влияния биотехнических рубок на биологическую и кормовую продуктивность нижних ярусов растительности было заложено восемь пробных площадей в наиболее распространенных типах леса, в ГЗОХ «Беловежская пуща», где проводилась рубка. Использовали также метод смежных участков, однородных по комплексу лесорастительных условий, но различных по возрасту, полноте или составу основного яруса древостоя.
Закладку пробных площадей и определение таксационных показателей проводили по общепринятым в таксации методам в количестве, обеспечивающем достоверность различий фитомассы подроста, подлеска и живого напочвенного покрова между вариантами (класс возраста, градация полноты, место рубки и прилегающие участки на 5%-ном уровне значимости). Материалы обработаны статистически.
В республике накоплен определенный опыт по использованию математических методов в лесном хозяйстве. Продуктивность хвойных насаждений изучали, используя математические методы, О. Л. Атрощенко, В. Е. Ермаков, П. Ф. Асютин (1987). В результате было выявлено, что продуктивность насаждений имеет наиболее значительную положительную корреляцию с такими водно-физическими свойствами почв, как коэффициент фильтрации, полевая влагоемкость и диапазон активной влаги, из показателей агрохимических свойств — с содержанием гумуса, подвижного калия и железа в горизонте А, подвижного калия — в горизонте А2.
Для составления таблиц фитомассы и выявления значимости экологических факторов математические методы успешно использовали В. А. Усольцев (1984, 1985, 1987), Е. В. Робонен, Л. М. Великайнен (1982), С. Н. Свалов (1984), А. А. Онучин (1984), А. А. Макаренко (1984), В. С. Мазепа (1985), О. А. Атрощенко, А. Г. Костенко (1987), А. Л. Гутман, В. В. Успенский (1987) и др.
При математической обработке мы использовали программу регрессионного анализа, разработанную О. А. Атрощенко. Типы леса выделяли по И. Д. Юркевичу, классы бонитета — по общебонитировочной шкале М. М. Орлова. Возраст деревьев определяли в молодняках по мутовкам в средневозрастных, приспевающих и спелых насаждениях — с помощью возрастного бурава. Перечет подроста и подлеска производили штангенциркулем у корневой шейки с точностью до 0,1 см. Учет фитомассы нижних ярусов растительности — по общепринятым методикам. Для определения фитомассы трав и кустарничков использовали метод укосов на учетных площадках.
По данным некоторых авторов, при закладке 10 учетных площадок размером 1 м2 обеспечивается точность определения фитомассы +8—10%, выбор площадок — по диагоналям пробной площади. Исследования проводились на территории Негорельского учебно-опытного Минского опытного, Столбцовского и Узденского лесхозов, в условиях Белорусской ССР.
Учет подроста и подлеска производили на пробных площадях по видам и высоте, затем для каждой породы отбирали по 10 модельных экземпляров на каждую градацию высоты с последующим разделением по фракциям и трофическим поясам: от 0 до 0,50, от 0,51 до 1,0, от 1,01 до 1,50, от 1,51 до 2,0, от 2,01 до 2,50, от 2,51 до 3,0, от 3,01 до 4,0 и от 4,01 до 5,0. Для определения запаса зимних кормов производили также обрезку годичных побегов. Перечисление на абсолютно сухой вес (при Т=105°С) вели по фракциям.
В запас летних и зимних кормов, согласно литературным источникам, относятся годичные побеги древесно-кустарниковых видов, употребляемые копытными в пищу. Годичный прирост фитомассы подроста и подлеска определяли в октябре — ноябре, травянистых растений — в конце июня — июле.
При сравнительном изучении запасов кормов в Ясеньском лесничестве государственного заповедно-охотничьего хозяйства «Беловежская пуща» и Шерешевском лесничестве Пружанского лесхоза в 1977 г. было заложено 90 ленточных пробных площадей размером 2×50 м в типах охотугодий, выделенных по классификации В. С. Романова (1971, 1981), что обусловило актуальность дальнейших исследований с точки зрения комплексного ведения лесоохотничьего хозяйства. Кроме того, на основных участках были проведены исследования по определению показателей микроклимата под пологом древостоев, а также почвенные исследования. Количество солнечной радиации, проникающей под полог сосновых насаждений различного возраста и полноты, определялось с помощью люксметра Ю-116. Для измерения суточного хода температуры почвы на различных глубинах (10, 20, 30, 40 и 50 см) и на поверхности использовались срочные термометры, влажность воздуха определялась психрометром Ассмана. Наблюдения за изменением показателей микроклимата проводили в сроки согласно Наставлению гидрометеорологическим станциям и постам. Механический состав почвы определяли методом пипетки (модификация Качинского) в лаборатории Белорусского лесоустроительного предприятия.
При проведении химических анализов почвы использовали методы, принятые в почвоведении. Содержание гумуса в почве определяли по методу Тюрина. Обменную кислотность в KCl определяли калориметрическим методом, гидролитическую — по Каппену. Содержание общего азота определяли по методу Кьельдаля, калия — на пламенном фотометре, фосфора — калориметрически на фотоэлектрокалориметре (по методу Кирсанова). Кроме того, была определена сумма обменных оснований. Анализы производили в трёхкратной повторности.
Значительные отличия выделенных объектов по рельефу, почвенному плодородию, степени увлажнения и основным показателям микроклимата обусловили различия по составу, структуре и продуктивности всех ярусов растительности, слагающих фитоценоз. Ниже приводится их характеристика.