«Гнусом» в народе (преимущественно в Сибири) образно называют всю совокупность летающих кровососущих насекомых, относящихся к отряду двукрылых. Их называют в других местах также «нуда» (б. Архангельская губ.), «казюкы» на Украине и др.
Гнусом собственно являются кровососущие комары (сем. Culicidae), мелкие неуклюжие мошки (Simaliidae), еще более мелкие мокрецы (Heleidae), мухи, жигалки и самые крупные из двукрылых насекомых нашей фауны — слепни (Tabanidae). Эти насекомые имеют очень широкое распространение; но различные группы их в разных местах преобладают в своей численности в различные сезоны года. На людей и на скот гнус нападает в период массового лёта окрыленных насекомых. На крайнем юге Европейской части СССР, в Средней Азии и на юге Казахстана — примерно до 45—47° северной широты — распространены мелкие кровососущие двукрылые москиты или флеботомусы (Phlebotomus, сем. Psychodidae), самки которых весьма докучают своим укусом. Флеботомусы являются тропическими насекомыми, и юг СССР является участком северной границы их распространения.
Для всех упомянутых насекомых характерно то, что они только в половозрелом состоянии нападают на человека.
После копуляции самки начинают ощущать «жажду крови». Самки двукрылых питаются и растительными соками; но для созревания и откладывания яиц самки нуждаются в белковой пище, которую они и получают во всасываемой крови. Сосут кровь лишь самки (у жигалок и самцы); это зависит не только от различия инстинктов питания у обоих полов, но объясняется также и большими отличиями в строении ротовых органов; у самок они колюще(режуще)-сосущие, а у самцов колющие части редуцируются и ротовые органы работают лишь как сосущие. Благодаря такому различию, самка может не только сосать открыто лежащую жидкость, но и проколоть ротовыми органами кожу человека, лошади, коровы и других животных и сосать их кровь. Самцы же не в состоянии проколоть кожу; им не приходится также в своем организме вырабатывать массу желтка в развивающихся яйцевых клетках, поэтому и пищевой режим их ограничивается лишь потреблением растительных соков или, во всяком случае, свободно открытых жидкостей (например, комары могут пить навозную жижу).
С ротовыми органами кровососущих насекомых связаны выводные протоки слюнных желез, снабженных специальным оборудованием, действующим наподобие нагнетательного поршня. Поэтому, когда самка погружает в толщу кожных покровов колющий хоботок, через него, как через иглу правацевского шприца, впрыскивается ничтожная по объему, но сильная по действию капелька слюны.
Каждому человеку по собственному опыту известно, какое ощущение дает укол комара или более мелких кровососущих двукрылых. Уколотое место зудит, ощущается жжение, появляется волдырь. Эффект действия слюны различен, смотря по виду двукрылого и по степени индивидуальной чувствительности человека; но, как бы то ни было, а слюна кровососущих двукрылых должна считаться ядовитым веществом.
Укол одного или нескольких комаров неприятен; что же ощущает человек, когда на него налетают сотни и тысячи кровососущих насекомых и колют во все открытые места тела?
Массовое нападение гнуса весьма тягостно и нередко непереносимо для человека и для сельскохозяйственных животных. Такое явление не носит повсеместного характера; оно приурочено к районам, где в силу природных условий гнус размножается массами и массами нападает в сезон половозрелого состояния на источники питания кровью, т. е. на людей и на скот.
Гнуса много по рекам, особенно Севера, в зоне тайги. «Начиная со средины мая и до сентября во влажных девственных лесах, в степях и болотах (Манчжурии и Дальнего Востока) воздух кишит комарами и мошками. Днем и ночью от них нет покоя ни человеку, ни зверю. Особенно страдают здесь домашние животные, которые часто заболевают от укусов бесчисленных… слепней. Дикие звери спасаются от этих кровопийц на высоких гребнях гор, где постоянное движение воздуха.
Еще Н. Пржевальский в описании своего путешествия по Уссурийскому краю писал о силе гнуса. Неоднократно о том же рассказывает и Арсеньев, исходивший вдоль и поперек Уссурийский край. На бивуаке к вечеру около пасшихся лошадей были разложены дымокуры. «С заходом солнца крупная мошка исчезла и на ее место появился «мокрец» — мельчайшие, почти невидимые для глаза насекомые. Когда начинают гореть уши — это первый признак появления мелкой мошки. Потом кажется, что на лицо ложится колючая паутина. Особенно сильно ощущение зуда бывает на лбу. Мокрец набивается в волосы, лезет в уши, нос и рот. Люди ругаются, плюются и то и дело оттирают лицо руками. Стрелки поддели под фуражки носовые платки, чтобы хоть немного защитить шею и затылок. Меня мучила жажда, и я попросил чаю.
— Пить нельзя, — сказал казак Эпов, подавая кружку. Я поднес ее к губам и увидел, что вся поверхность чая была покрыта какой-то пылью.
— Что это такое? спросил я казака.
— Гнус, — ответил он. — Его обварило паром, он и нападал в горячую воду.
Сначала я попробовал сдуть мошек ртом, потом принялся снимать их ложкой, но каждый раз, как я прекращал работу, они снова наполняли кружку. Казак оказался прав. Так напиться чаю мне и не удалось. Я выплеснул чай на землю и залез в свой комарник… Мало-помалу на биваке стала водворяться тишина. Миллионы комаров и мошек облепили мой комарник».
От гнуса сильно страдали и первые поселенцы при освоении Биро-Биджана.
Во время работ энцефалитной экспедиции Наркомздрава СССР в 1939 г. в Уссурийской области автору пришлось видеть своеобразную картину по дороге в Супутинский заповедник. В глухой тайге стояла лошадь, запряженная в телегу; на земле под брюхом лошади был разложен костер, дававший много дыма, что позволяло лошади стоять спокойно. На пастбищах (Обор Хабаровского края) жгут костры, что дает возможность коровам пастись под защитой клубов дыма. Так же спасаются люди и на полевых работах в тайге и при работах на открытом воздухе даже во дворах домов. В районе Кривого Ключа (под Ворошиловым Уссурийским) приходилось встречать на пастбищах коров в… платье для защиты от гнуса. Известно, что при массовом нападении кровососущих насекомых на коров последние тратят непроизводительно энергию, чтобы отбиваться от гнуса (движение головой, хвостом, телом, бег и до.), который к тому же мешает коровам пастись, что ведет к уменьшению их удойности.
В Западной Сибири Барабинская степь изобилует множеством озер с различным составом воды, выплаживающих мириады комаров. С гнусом, как с мощным природным фактором, столкнулся во время путешествия по Сибири акад. Миддендорф (1871): «кто не подвергался этим страданиям от насекомых, тот не может составить себе понятия, что эго такое, и если такие закаленные проводники культуры (переселенцы) говорят, что нет более мочи терпеть эти бедствия, то это что-нибудь да значит… Даже в хваленое лето 1868 года эти кровопийцы так систематически сменяли друг друга, что ни в какое время от них не было покоя. Мошки (Simulium) появляются утром, когда туманы поднимутся, но затем исчезают и снова появляются только после обеда до наступления вечерней прохлады; слепни и жигалки являются в самый сильный солнечный зной и, несмотря на жгучий солнечный припек, они еще явно любят садиться на черные поверхности… Страдания, причиняемые насекомыми в Барабе, принадлежат к самым очевидным причинам истощения животных… В жаркое лето там нет возможности ехать днем, лошади в упряжи кидаются на землю. В июне и в июле скот сам убегает в денники и в продолжение всего дня не решается выходить из них. Приходится ограничиваться несколькими часами ночью, чтобы на лугу кое-как утолить голод». И. Порчинский (1915) и для нынешней Ленинградской области отмечал, что по рекам Плюсе, Шексне местами крестьяне работали и пасли скот только по ночам.
Что комары могут «заедать на смерть» — это не является фигуральным выражением. С. В. Максимов во второй части своей книги «Год на севере» — «Поездка по северным рекам» — передает разговор с ямщиком: «Девоньку вон с братишкой на трунде [тундре] комары заели — это было. Комаров у нас по летам живет несосветимое много: деться некуда.
— Знаю, сам испытал!
— Ну вот, девонька-то, вишь за ягодами, за морошкой ходила, те и напали на нее, комары-то. Она братишку на колени взяла: его-то и отмахивала бы, так самое-то кусали. Выбилась из сил, так и изошлись» (1890, стр. 390—391).
В новейшей литературе встречаем также указания на случаи смерти от нападения комаров. Соответствующую казуистику собрал в Англии А. М. Hog-arth (издание без года, приблизительно между 1926—1928 гг.). Причиною смерти в некоторых случаях считается «отравление крови», хотя, видимо, не исключается и возможность передачи комарами своим уколом вторичных инфекций.
Некоторые местности славятся исключительным по размерам выплодом мошек (Simulium); в частности в Румынии, на Дунае, в иные годы наблюдалось чрезвычайное размножение колумбацкой мошки (Simulium columbazensis). Эти насекомые тучею налетают на скот, облепляют его тело со всех сторон, заполняют пробками слуховой проход, нос, рот. В 1923 г. в четырех провинциях Румынии пало от этих мошек 16 474 головы скота; потери исчислялись в сумме 63 059 000 лей. Более всего погибло коров; на втором месте стояли свиньи и затем лошади (Ciurea, 1925).
Слепнями чрезвычайно изобилует таежный пояс. В зове лесостепи слепней значительно меньше; степи и пустыни юга лишены слепней, но в поймах и дельтах рек и по берегам крупных водоемов может выплакиваться масса слепней (например, в тугаях в Средней Азии, по Сыр-дарье и др.).
Слюна слепней также токсична; в слепневые дни коровы могут снижать удой до 15%. Очень сильно страдают от слепней лошади, верблюды, олени.
Не все виды слепней имеют одинаковое значение как кровососы. Почти нестерпимы по болезненности уколы крупных видов — Tabanus bovinus) Т. tarandinus; осо енно назойливы дождевки (Chrysozona), некоторые златоглазики и мелкие слепни — Т. bromius, Т maculicornis (Н. Олсуфьев, 1937). Благодаря действию антикоагулина слюны, ранки от уколов слепней кровоточат.
Если гнус оказывает тягостное действие и на людей и на домашних животных в мирное время, то отрицательная роль его во много раз возрастает в условиях войны.
Проф. М. Ахутин указывает, как массы комаров мешали хирургам и медицинскому составу в их работе в районе озера Халхин-гол во время военных действий 1939 г.; комаров он называет «страшным бичом степей» (1940).
Гнус нападает на часовых и наблюдателей; мешает их бдительности. В результате дежурства на открытом воздухе при массовых уколах лицо опухает иногда так, что не узнать человека; гнус мешает во время ученье и боевых операций как на суше, так и на воде (речные флотилии); с ним сталкивается авиация при расположении ее частей в лесистых и кустарниковых местах, особенно если есть поблизости заболоченности. Наконец, гнус мешает спать, лишая бойцов ночного отдыха, — и все это лишь вследствие токсического действия слюны кровососущих двукрылых, поступающей в кровь человека.
Кровососущие двукрылые как переносчики возбудителей трансмиссивных болезней
Значение гнуса не исчерпывается только ядовитым действием массовых уколов комаров, мошек, мокрецов, слепней, жигалок и др. Дело осложняется тем, что среди насекомых, входящих в состав гнуса, есть много переносчиков возбудителей ультравирусных, бактериальных и паразитарных болезней человека.
Если гнус проявляет в полной мере свое токсическое действие при нападении более или менее значительного числа кровососущих насекомых на человека, то для передачи ему возбудителя той или другой болезни достаточно укуса нескольких и даже одного экземпляра переносчика.
Это обстоятельство усиливает необходимость защиты человека от гнуса и борьбы с последним. Следует отметить одно обстоятельство: гнус проявляет свои токсические свойства везде, где выплаживается множество кровососущих насекомых, и всегда в сезон выплаживания. Передача же возбудителей трансмиссивных болезней человека переносчиками из числа летающих кровососущих двукрылых насекомых может происходить лишь на определенных территориях, входящих в географические пределы распространения данной болезни.
Рассмотрим значение кровососущих летающих насекомых как переносчиков возбудителей трансмиссивных болезней человека.
Начнем с наиболее известных для всех насекомых — комаров.
Комары и малярия
Среди кровососущих комаров (сем. Culicidae), как то было открыто Россом и Грасси, комары анофелес являются специфическими переносчиками малярийных паразитов. Последние размножаются в крови человека, поражая красные кровяные тельца. Если самка анофелес напьется крови малярика, в которой имеются половые формы малярийного плазмодия, то они в желудке комара созревают и копулируют. В дальнейшем возбудитель малярии проникает сквозь стенку желудка на его наружную поверхность, где превращается в микроскопически малый шарик; последний увеличивается по мере размножения в нем паразитов; в конце концов под давлением паразитов оболочка шарика, называемого ооцистой, лопается и содержащиеся в нем спорозоиты малярийного плазмодия высыпаются в полость тела анофелес. С движением крови спорозоиты разносятся по телу комара; попадая в грудь, они внедряются в слюнные железы анофелес и проникают в слюнной проток. Когда такая самка малярийного комара будет пить кровь здорового человека, она впрыснет ему со своей слюной малярийных паразитов, и человек может после этого заболеть малярией.
Замечательно то, что других путей заражения человека малярией практически нет. Малярия передается через укус зараженной самки анофелес; но независимо от этого и зараженные и незасаженные самки малярийных комаров докучают человеку своими токсическими уколами.
Малярия является весьма распространенной и одной из важнейших болезней человека, известной с седой древности. На глиняных плитках, найденных при раскопках Ниневии, перемежающаяся лихорадка и чума трактовались как наиболее тяжелые бедствия для населения. В Руси о перемежающейся лихорадке начали говорить в XII в. (лечебник «Вертоград» в молениях Даниила Заточника). Несомненно, что и здесь малярия являлась издревле господствовавшей болезнью, охватывавшей бассейн Волги, Среднюю и Южную Россию. Ряд мест, особенно на Кавказе и в Средней Азии, являлись гибельными для людей; люди покидали некоторые селения, чтобы спастись от малярии; были упраздняемы некоторые военные укрепления, гарнизоны которых постоянно тяжко поражались малярией. Малярия являлась самой распространенной болезнью в России (215 заболеваний на 10000 населения). Значение ее возрастало во время войн. Так, в американскую гражданскую войну (1861—1865) в некоторых штатах по реке Миссисипи войска поголовно заболевали малярией. В русско-турецкую войну заболело в русской армии 610591 человек; семь восьмых всех больных были поражены малярией. Велика была заболеваемость малярией русских войск в Туркмении в 1880—1881 гг.
Мировая война способствовала значительному росту малярии. В германской армии заболеваемость малярией на 100000 человек списочного состава составляла на первый год войны — 35, на второй — 132, на третий — 620 и на четвертый — 1370 чел. На балканском фронте к третьему году войны заболеваемость достигла 9260 на 100 000 чел. а к четвертому — 23240 на 100 000. На турецком фронте заболеваемость была еще большей.
В СССР малярия дала большой подъем в 1923 г., когда было утеряно около 11 миллионов рабочих дней при общем теоретическом подсчете в 75—112 миллионов трудодней.
Лишь в послеоктябрьскую эпоху борьба с малярией в СССР была организационно поднята до уровня проблемы государственного значения. Практически это вылилось в создание крупнейшей сети противомалярийных учреждений — в составе: республиканских (краевых, областных) малярийных (тропических) станций, районных (городских) малярийных (тропических) станций, малярийных (тропических) пунктов, малярийных отрядов и малярийных кабинетов; работа сета направляется Отделом по борьбе с малярией Противоэпидемического управления Наркомздрава СССР и оперативными группами (Отделами по борьбе с мялярией) противоэпидемических управлений наркомздравов республик. Центральный институт малярии им. Е. Марциновского и аналогичные институты республик участвуют в планировании и вздут научно-исследовательскую и научно-практическую работу по изучению и по профилактике малярии; научная работа в СССР по малярии ведется также в других учреждениях (например, Академия Наук СССР, ВИЭМ им. А. М. Горького, Военно-медицинская академия им. С. М. Кирова и мн. др.).
Успех противомалярийной работы налицо: валовое снижение заболеваемости малярией по всему СССР достигает 27% (Г. Митерев, 1941).
Комары и желтая лихорадка
Другой также весьма важной болезнью является желтая лихорадка, распространенная в тропических странах Нового Света и в западной Африке и завозимая в некоторые места умеренного климата.
Основным первичным очагом ее является Центральная и Южная Америка (долины реки Амазонки и ее притоков). Впервые с этой болезнью европейцы встретились во время второй экспедиции Колумба в Сан-Доминго (1495). Первые поселенцы из европейцев в Вера-Круце — в Мексике — тяжело страдали от этой болезни. Поданным Ногучи, ее возбудителем служит спирохета Leptospira icteroicles; но это не подтвердилось. Желтая лихорадка относится к группе ультравирусных болезней; ее возбудитель настолько мал, что невидим ни при каком увеличении микроскопа; кроме того, он проходит сквозь поры фарфорового фильтра, благодаря чему называется также фильтрующимся вирусом.
Финляй (Finlay) опытами на людях показал, что переносчиком возбудителя желтой лихорадки является комар — Aedes aegypti (= Aedes argenteus = Stegomyia calopus). Анализ протоколов его опытов, произведенный Дэвисом в свете новых данных о длине инкубации вируса в организме комара-переносчика, дает основание предполагать, что положительные результаты опытов Финляя не могут быть поставлены в зависимость от предшествовавшего экспериментального заражения комаров на больных. Весьма вероятно, что Финляю попались естественно-зараженные комары, опыты с которыми привели к правильному установлению роли Аё. argenteus как переносчика возбудителя желтой лихорадки.
В совершенно точных условиях опытов роль A. argenteus как переносчика возбудителя желтой лихорадки была показана комиссией исследователей в составе Reed, Caroll и Agramonte (1901). В лесах центральной части Южной Америки, где нет Аё. aegypti, переносчиками желтой лихорадки являются другие виды комаров (Sabethinae и Haemagogus).
Эпидемиологические условия ее распространения сложны и во многом еще не разгаданы; поэтому остается неясным, почему при широком распространении переносчика желтой лихорадки очаги этой болезни являются гораздо более ограниченными.
Лишь в самое последнее время работами экспедиции Рокфеллеровского фонда (1940) в Колумбии было установлено, что желтая лихорадка является в основном болезнью диких животных джунглей, часто с явлениями бессимптомного носительства. Чувствительными к желтой лихорадке, кроме человека и обезьян, являются все виды опоссума (сумчатые), из неполнозубых броненосец (армадилл), из грызунов агути, некоторые виды мышей и др.
У чувствительных животных вирус желтой лихорадки циркулирует в крови всего 3—4 дня, а у комаров-переносчиков он остается в их организме пожизненно. Комары передают вирус от животного животному. Передача от человека человеку является вторичным циклом циркуляции вируса, возникшим вследствие сочетания условий концентрации населения и создания мест выплода комаров-переносчиков самим человеком. Мощным средством защиты человека является вакцинация.
Комар Аё. aegypti легко и быстро размножается в ближайшем соседстве с человеком и даже в его жилье. Замечательным примером являются случаи внутрипалатных заражений желтой лихорадкой в госпитале в Анконе (зона Панамского канала), где комары-переносчики выплаживались в чашках с водой, в которые были опущены ножки кроватей для защиты от наползания термитов.
Аё. aegypti легко завозится на пароходах (пассивное распространение) в портовые города Америки и Европы; в СССР Аё. aegypti были обнаружены на пароходе «Пестель» в 1925 г. на пути от Сухуми в Туапсе (С. Шахов), а Е. Марциновский подвергался укусам этого вида на пароходе, шедшем из Трапезунда в Батуми. При обычных торговых и пассажирских сообщениях вполне вероятен «добавочный» завоз Аё. aegypti в портовые города Черноморского побережья Кавказа из Греции и Малой Азии.
Завозятся иногда с пароходами и зараженные комары, которые нападают на людей и вызывают случаи заболевания желтой лихорадкой в городах, далеко отстоящих от пределов естественных очагов этой болезни. Известны в XVIII—XIX в. завозные случаи желтой лихорадки в США по восточному побережью до Нью-Йорка, Бостона и Галифакса, в Европе — в Лондоне, Фалмуте, Бресте, Бордо, в портовых городах Португалии и Испании, в Генуе, Ливорно и в других местах.
В связи с расширением воздушных сообщений комары Аё. aegypti (Аё. argenteus) используют для пассивно о передвижения и аэропланы. В восточной Африке отмечена регулярная перевозка Аё. aegypti по некоторым трассам полетов аэропланов; Аё. aegypti находили в различных затененных местах внутри самолетов.
Это обстоятельство поставило на очередь вопрос о методах дезинсекции самолетов и о регулярном ее проведении, что осуществляется, например, в Хартумском аэропорте (Судан).
Случаев желтой лихорадки в СССР неизвестно, но комар-переносчик Аё. aegypti (Аё. argenteus) имеется в составе фауны южной части Кавказского побережья Черного моря (Батуми, Поти, Сухуми). Численность этого вида сильно уменьшилась, благодаря заселению водоемов личинкоядной рыбкой гамбузией, ввезенной в Абхазию в целях борьбы с малярией Н. Рухадзе и акклиматизировавшейся в новых условиях существования.
Комары и лихорадка денге
Наличие в составе нашей фауны такого потенциально опасного вида, как Aedes aegypti, должно быть предметом пристального внимания эпидемиологов и паразитологов тем более, что этот вид комара является переносчиком другой вирусной болезни, называемой лихорадкой денге.
Она дает вспышки эпидемий в Малой Азии, Сирии, на Эгейских островах, в Греции и в различных местах тропиков и субтропиков Старого и Нового Света. Денге — доброкачественная лихорадочная болезнь с эритематозной сыпью и болями в суставах и мышцах. Смертность — 0.1 %.
Денге легко и быстро дает большие вспышки, что увеличивает ее социальное значение. В 1922 г. она охватила линию железной дороги в Техасе; больных было до 600000, В 1928 г. эпидемия денге разгорелась в Греции. Больных было около трех четвертей миллиона; умерли 1210 человек, из них на Афины и Пирей пало 1065 смертей. Переносчиком возбудителя этой болезни являются комары Аё. aegypti (возможно и другие виды комаров). Этим, очевидно, и объясняется преимущественное распространение лихорадки денге по берегам рек, долинам и дельтам. Ближайшим к СССР очагом ее является г. Трапезунд. В виду возможности импортирования с пароходами и другими судами зараженных Аё. aegypti на юг СССР, в 1929 г. возникло опасение завоза и лихорадки денге; это опасение побудило к разработке и проведению некоторых профилактических мероприятий (см. «Русск. журнал троп. мед.», 1929, № 3). Случаев денге в СССР неизвестно, но возможный переносчик этой болезни есть.
Комары и японский энцефалит
Несколько лет потратили японские исследователи для выяснения эпидемиологии японского эпидемического энцефалита, дающего вспышки в конце лета и в начале осени (конец августа и сентябрь) в некоторых префектурах Японии, в частности граничащих с Внутренним морем; эпидемии наблюдались и в Токио (например, в 1935 г. было 1544 заболевания). Заболеваемость по годам весьма сильно колеблется: в 1928 г. было отмечено 72 заболевания, в 1935 — 5370, а в 1924 г. — 6125. Всего за 12 лет заболело 18 089 человек. Смертность необычайно велика — в среднем достигает, по Иимура, 64,8%.
Возбудителем японского энцефалита, как то показал Хайяск, является фильтрующийся вирус. Болезнь распространяется при посредстве переносчиков, которыми служат различные комары: Culex pipiens, С. tritaeniorhynchus, Aedes togoi, Аё. japonicus, Аё. albopictus (Митамура и Китаока с сотрудниками). Комаров можно заражать на больных энцефалитом или на зараженных экспериментально обезьянах или белых мышах в то время, когда в их крови циркулирует возбудитель болезни. Передача вируса здоровому происходит при сосании его крови зараженными комарами. Митамура и Китаока с сотрудниками удалось в конце концов найти и естественно-зараженных комаров в Токио и в Окаяма. Вирус был выделен от С. pipiens и С. tritaeniorhynchus.
Вирус американского эпидемического энцефалита Сан-Луи также передается в обстановке эксперимента комарами — С. pipiens (Митамура и Ямада с сотрудниками), С. tritaeniorhynchus и A. albopictus (Митамура и Китаока с сотрудниками, 1940).
Данные о комарах — переносчиках японского энцефалита — имеют непосредственное значение для Приморского края. Осенью 1938 г. в нескольких точках Приморья обнаружилось новое заболевание, которое было в конце концов распознано как японский энцефалит. Исследования экспедиций Наркомздрава СССР и ВИЭМ 1939 г. подтвердили это заключение и дали ряд важных сведений о роли комаров в передаче вируса этой болезни. Работами 1939 г. (П. Петрищева, А. Шубладзе) и 1940 г. (А. Смородинцев и П. Петрищева) удалось со второй половины июля и до конца сентября выделить вирус из пойманных в природе С. pipiem, С. tritaeniorhynchus, Аё. togoi и Аё. esoensis. В условиях опыта вирус воспринимали и передавали С. tritaeniorhynchus, С. bitae-niorhynchus, Аё. japonicus и Аё. togoi.
Таким образом поименованные комары — компоненты гнуса в Приморском крае — приобретают особо важное значение как переносчики японского энцефалита, случаи которого повторялись в 1939 и в 1940 гг.
Комары, туляремия и сибирская язва
Вредоносность комаров как переносчиков усугубляется способностью их передавать бактерии туляремии (Bacterium tularense), являющиеся возбудителем туляремии или чумоподобного лимфаденита. Эта болезнь была впервые описана в США и затем обнаружена в различных местах СССР. Непосредственные наблюдения в США привели ряд исследователей к предположению, что наблюдавшиеся ими случаи туляремии развивались вследствие укола людей комарами. Филипп, Дэвис и Паркер (1932) не замедлили представить экспериментальные доказательства, что возбудитель туляремии может передаваться различными видами комаров рода Aёdes, а также Theobaldia и Culex. В СССР Олсуфьев с сотрудником (1938, 1941) показал, что Аё. vexans, Аё. caspius и Anopheles hyrcanus могут получать возбудители туляремии при сосании крови больной туляремией водяной крысы и передавать его уколом другому животному, независимо от того, напился ли он при этом крови или нет. Такую передачу может произвести даже один экземпляр комара. Испражнения комаров могут быть заразительны в условиях опыта до 8—14—17 дней. Хорошими переносчиками оказались также такие крупные комары, как Аё. lutescens и Mansonia richiardii. Инфекция может передаваться через раздавливание зараженных комаров.
Комары могут принимать участие и в распространении сибирской язвы (опыты Морриса с Janthinosoma sayi и Аё. silvestris, Нишульца с Аё. aegypti).
Слепни и туляремия
Слепни так же, как и комары, являются переносчиками возбудителя туляремии. Население штата Юта (Utah, США) заметило, что после укусов слепня златоглазика, известного под народным наименованием—оленья муха, иногда случается лихорадочное заболевание, получившее наименование — лихорадка от оленьей мухи. Эта болезнь оказалась туляремией, и Френсису с сотрудниками удалось проследить несколько случаев, которые развились, по-видимому, после укусов златоглазиков. Вскоре Френсис и Мауйе (1921) экспериментально доказали, что переносчиком туляремии является златоглазик — Chrysops discalis. В СССР Н. Олсуфьев с сотрудником (1936), также в условиях опытов, доказал аналогичное значение слепней Tabanus autumnalis, Т. bromius, Т. eimeri, Т. peculiaris, Т. solstitialis, Т. flavoguttatus, Т. karybenthinus, Т. turkestanicus и Chrysozona turkestanica. Инфекцию удавалось уколами зараженных слепней передавать водяным крысам, овце и лабораторным животным. Не приходится сомневаться в том, что летние вспышки туляремии, наблюдавшиеся в Барабинском округе и в бассейне р. Каратала (Казахстан), совпадавшие с сезоном лёта слепней, зависели в ряде случаев от нападения зараженных слепней на людей, проводивших много времени на огородных работах, на сенокосе, на рыбной ловле, при купании и др.
Установление роли слепней, как переносчиков туляремии является сравнительно новым достижением медицинской и паразитологической науки.
Слепни и сибирская язва
Слепни уже давно — со средины прошлого столетия — подозревались как переносчики возбудителя сибирской язвы, что впервые экспериментально было доказано Мицменом (Mitzmain, 1914) на Филиппинских островах для Tabanus striatus (и мухи жигалки Stomoxys calcitrans). Наиболее крупные исследования в этом направлении произвел Нишульц (Nieschulz, 1926—1929) на Зондских островах с Tabanus, Chrysops flaviventrls и др. Передача инфекции происходит механически с интервалом между заражением самого слепня на больном животном и передачей заразы здоровому животному от 0,5—1 часа и до 3 дней. В СССР аналогичные исследования производились Н. Олсуфьевым и П. Лелеп (1935) в Спасском районе Барабинского округа с различными видами слепней рода Tabanus; авторы считают слепней важным фактором распространения сибирской язвы; в местах, изобилующих ими, на счет слепней может падать до 80% заболеваний лошадей и крупного рогатого скота сибирской язвой; ее возбудитель может сохраниться в хоботке слепня до 5 суток, причем один слепень может передать инфекцию подряд нескольким животным.
В передаче сибирской язвы (и частично туляремии) принимают участие также осенние жигалки — кровососущие мухи — Stomoxys calcitrans, сезон лёта которых приходится на конец лета и начало осени.
Гнус и паразитарные болезни
Слепни передают некоторые протозойные болезни скота: в СССР — трипанозомоз верблюдов (Поволжье, Средняя Азия), в Африке — трипанозомоз крупного рогатого скота (сурра) и даже глистные инвазии, вызываемые нитчатками: Loa lоа, возбудитель калабарского отека в тропической Африке, распространяется златоглазиками Chrysops dimicliatus, Chr. silaceus. Из других компонентов гнуса комарами Mansonioides uniformis, Anopheles barbirostris и другими видами передается Microfilaria malayi. Многие виды комаров являются распространителями паразита слоновой болезни (Wuchereria bancrofti); мокрецы — Culicoides furens — служат промежуточным хозяином Filaria ozzardi; Culicoides austeni — Acanthocheilonema perstans; Culicoides nubeculosus и другие виды передают Onchocerca cervicalis лошадей; мошки Simulium damnosum распространяют Onchocerca volvulus (бассейн p. Конго в Африке).
В СССР известны различные филярииды человека и животных; но не выявлен пока ни один из их промежуточных хозяев, которыми, без сомнения, являются какие-либо кровососущие насекомые. Автору удалось видеть на микроскопическом препарате срезов через брюшко Culicoides из б. Новгородского района в жировом теле какую-то нематоду — вопрос, заслуживающий экспериментального разрешения.
Москиты и лихорадка папатачи
В заключение остается рассмотреть патогенное значение москитов — Phlebotormis; распространение этих мелких и нежных насекомых ограничено Крымом, крайним югом Украины, Закавказьем, Северным Кавказом, Средней Азией и Южным Казахстаном.
Phlebotomus papatasii является переносчиком лихорадки папатачи, возбудителем которой является фильтрующийся вирус. В некоторых местах юга имеются важные очаги этой болезни; хотя она заканчивается благополучно, но тягостной стороной ее является значительный период последействия в форме слабости и разбитости; кроме того, она может давать вспышки, охватывающие особо чувствительные слои населения; последними оказываются обычно «пришлый элемент» — рабочие, военные и др. Сезонные заболевания лихорадкой папатачи могут оказывать тормозящее влияние на различные работы, военное обучение, передвижения кораблей и др.
Автором с сотрудниками А. Гуцевичем, П. Перфильевым, В. Подоляном (1932—1934) были производимы удачные опыты борьбы с москитами — в целях профилактики лихорадки папатачи в ее очаге, — опыты, давшие в точках проведения мероприятий явное падение заболеваемости. То же достигнуто Перфильевым и Подоляном в 1939—1940 гг.
Весьма вероятно, что есть и другие виды москитов — переносчиков лихорадки папатачи. П. Петрищева и А. Алымов, на основании эпидемиологических соображений, подозревают, что в г. Оше (южная Киргизия) указанную роль играет Phi caucasicus (1938).
Москиты и пендинская язва
Также специфична роль Phlebotomus papatasii как переносчика лейшманий — возбудителей пендинской язвы (Leishmania tropica), являющейся важной в военном отношении болезнью. В долине Мургаба до 85% состава русских войск заболевало пендинской язвой во время первого их появления (Гейденрейх). Н. Латышевым и А, Крюковой (1939, 1940) проделан весьма убедительный опыт ликвидации очага пендинки в зоне освояемой полупустыни; успех достигнут затравкой хлорпикрином около полумиллиона нор песчанок (Rhombomys opimus) в окружности одной из новостроек; норы песчанок являются местами выплода москитов, а сами песчанки, болеющие пендинкой, служат резервуаром ее возбудителя. В результате опыта заболеваемость пендинкой упала с 70% всего до 4 случаев.
Вредоносное для человека значение гнуса чрезвычайно разнообразно и исключительно велико. Этим определяется необходимость борьбы с гнусом и защиты человека от его нападания как в мирное, так и особенно в военное время.