Вновь передо мной карта заповедников России. За последнее время в ней произошли немалые изменения.
Созданы и набирают силу восемь заповедников, спроектированы еще несколько. Появилась возможность нанести на карту около пяти десятков точек в местах, где расположатся будущие заповедники, — вполне официально, в соответствии с решениями директивных и плановых органов. Не скрою, удовлетворение доставляет созерцание такой карты: число «белых пятен» на ней сведено к минимуму. Перспективная географическая сеть заповедников РСФСР приобретает представительность, масштабность, научную фундаментальность. Если же добавить сюда имеющиеся и тем более планируемые национальные парки, а также заказники республиканского значения, то картина будет еще внушительнее.
Отчего же нередко портится настроение, иногда и просто опускаются руки при ближайшем соприкосновении с заповедными делами? Не оттого ли, что голоса людей, ратующих за коренное совершенствование деятельности наших заповедников, оказываются обычно голосами вопиющих в пустыне? К ним не прислушиваются, от них отмахиваются, а подчас и упрекают: наплодили, дескать, этих самых заповедников, ну и возитесь с ними сами, в стране есть гораздо более серьезные хозяйственные проблемы…
Читателю давно уже стало ясно, что не все благополучно под заповедными кущами. Но прежде чем окинуть общим взглядом нужды и заботы заповедников — несколько слов о том, как решаются проблемы охраны природы. Заповедники — часть природоохранной системы. Если целое не в порядке, можно ли ожидать гармонии в составляющих его частях?
В конце 60-х годов мне довелось вместе с журналистом-известинцем Томом Фетисовым готовить для «Молодой гвардии» книгу «Профиль равновесия». Она вышла в 1972 году в серии «Эврика», получила благожелательную прессу, переиздавалась у нас и за рубежом. Теперь я все написал бы совершенно по-иному, но от фактов не уйдешь, а в «Профиле равновесия» приводилось множество отечественных и зарубежных фактов неразумной эксплуатации природных ресурсов и разрушения окружающей среды. Констатации были невеселые, но у авторов имелись основания выражать определенный оптимизм: природоохранные мероприятия тогда уже стали включаться в государственные планы, увеличивались ассигнования на борьбу с загрязнением окружающей среды, росло общественное движение за охрану природы. Каковы же сдвиги за истекшие годы? Принципиального ли они характера или все еще преобладают полумеры? Непростые вопросы. Листаю страницы книги. (При анализе проще отталкиваться от информации, собранной собственными силами.)
«Три стихии — земля, вода, воздух — в полной мере ощутили на себе влияние издержек и ошибок технического прогресса»,— делали выводы авторы, переворошив множество научных и публицистических публикаций. Сейчас кое-что изменилось. Широкое внедрение безотходных технологий, переход многих предприятий на замкнутое водоснабжение — это принципиальное обстоятельство! — не могли благоприятно не сказаться на чистоте воздуха и вод. Были предприняты серьезные усилия по предотвращению загрязнения водных ресурсов в масштабах огромных речных бассейнов. Где-то положение стало лучше. Но где-то и… хуже. Перелома не произошло. Наносятся и готовятся новые удары по воздушному и водному бассейнам. Зияет укором неграмотным мелиораторам полуосушенный Кара-Богаз-Гол. Развеваются над просторами Сибири сернистые дымы КАТЭКа. Страшной угрозой нависает над дельтой Волги и северным Каспием растущий на глазах Астраханский газоконденсатный комплекс… И все-таки за воду и воздух началась серьезная борьба. С положением же нашей общей кормилицы — почвы нет даже небольших благоприятных изменений. Не выполнена программа борьбы с водной и ветровой эрозией, растут ветровая эрозия и химическое загрязнение почв. Усугубляется трагедия с черноземами: чрезмерный полив, уплотнение колесами тяжелых машин, появление новых оврагов…
Болота — им мы под влиянием распространявшихся в ту пору веяний посвятили элегическую главу «Доброе слово о болотах». Что ж, взгляд общественности на этот феномен природы за последние 10—15 лет сильно изменился. Увидели полезные свойства болот, перестали требовать их «сплошного преобразования». Очень слабо, однако, современное мышление отразилось на действиях гидромелиораторов. Они беспрепятственно завершили свои дела в Белорусском и Украинском Полесье, и теперь в том бывшем краю болот и топей вспыхивают пожары, сжирающие переосушенные торфяники, стали явью пыльные бури. Дорогостоящее осушение болотистых урочищ по-прежнему остается для мелиораторов самым эффективным способом набрать необходимые для выполнения растущих планов доходы. Вот где воистину торжество осужденной партией затратной экономики! (Эффект от деяний мелиораторов определяется не приращением сельскохозяйственной продукции, а стоимостью вложенных и освоенных средств.)
Разговор о гидромелиорации надо было бы вести особый. Свидетельством полнейшего непонимания мелиоративной наукой экологических принципов природопользования стали печально известные попытки «перебросок» рек, обоснованно приостановленные нашими руководящими органами. И ведь не сдаются «перебросчики», слишком заманчивы для них ведомственные и личные блага, связанные с продолжением ненужных стране работ.
А современное лесопользование? Оно топчется на месте, если не сказать больше… В 60-х годах внимание всех, кто интересовался проблемами охраны природы и разумной эксплуатации ее лесных богатств, привлекла идея «Кедрограда». Группа энтузиастов, молодых лесоводов, предложила создать на берегах Телецкого озера лесное хозяйство для комплексного освоения кедровой тайги. Рубки леса отходили у них на второй план, постоянный доход предполагалось получать от таких «неистощительных» видов пользования, как сбор кедровых орехов, ягод, грибов, живицы, пчеловодство, промысел пушных и копытных зверей и многое другое. Подобный подход обеспечивал хорошую экономическую отдачу при сохранении основных массивов горной кедровой тайги. Хозяйственные нужды совмещались с охраной природы.
Почин поддержали, шефство взял на себя ЦК ВЛКСМ. Хозяйство (его и назвали «Кедроград») было организовано. Директором стал Ф. Я. Шипунов, ныне один из наиболее активных ученых — борцов за сохранность биосферы. И… началась многолетняя изнурительная баталия.
В условиях узковедомственного планирования на второй план ушли не рубки, а все формы «прижизненной» эксплуатации леса. Протесты, к которым присоединилась и центральная пресса, оказались безрезультатными. Лесной вал накрыл с головой прекрасную идею. Молодые энтузиасты постепенно покинули поле боя…
«Кедрограды», призванные заменить кочующие и разорительные для страны леспромхозы, остаются розовой мечтой. До них сейчас гораздо дальше, чем в 60-х годах, когда оптимистам представлялось, что лесозаготовительной стихией можно все-таки овладеть.
«Для рационального использования природных ресурсов необходим комплексный подход, в основе которого должны лежать четкие экономические критерии»,— писали мы в главе «Лесные были», вспоминая грустный опыт алтайского «Кедрограда». Писали, не открывая Америки, ибо идеи комплексного природопользования дали в 60-е годы бурные всходы в мировой науке и практике.
Не только комплексности, но и элементарного порядка не видно подчас в наших лесах, все больше заполняемых мощной техникой, не виноватой, конечно, в том, на что толкают ее люди. И вот уже лесоперерабатывающая промышленность пытается добиться передачи ей прав лесхозов, которые и так по горло заняты несвойственной им хозяйственной деятельностью…
«Берегите пустыни» — назвали одну из глав книги авторы, озабоченные разрушающим воздействием человека на эти уникальные и очень уязвимые экологические системы. «Берегитесь пустынь» — надо было бы, следуя очень давним традициям, назвать такую главу сейчас. Они вновь, как когда-то, двинулись в наступление на цивилизацию. В Калмыкии, на «Черных землях», разбуженные многолетним перевыпасом скота и распашкой легких почв, пески заняли почти половину территории и продолжают расползаться. Новая, невиданная у нас соляная пустыня растет на месте Аральского моря. Ветры поднимают соль с обнажившегося морского дна и тысячами тонн разносят ее по Средней Азии. Великие среднеазиатские реки, Амударья и Сырдарья, взрастившие древнейшие цивилизации планеты и уничтоженные гипертрофированным хлопководством и расточительным орошением, уже не впадают в Арал. В местах чрезмерного полива создаются обширные пятна бесплодных засоленных почв, а в районах фильтрации вод из «дырявых» оросительных систем — громадные рукотворные болота. Жадные взоры хозяйственных временщиков уже тянутся к водному изобилию сибирских рек, чтобы привести часть их стока в Среднюю Азию и здесь растворить, засорить, уничтожить. Ведает ли, что творит, всесильный и неуязвимый Минводхоз?!
… В 1980 году принят важный Закон об охране и использовании животного мира. Сбылась мечта биологов и охотоведов. Теперь уже лишен смысла вопрос, который мы задали в одной из глав «Профиля равновесия»: охотник — друг или враг? Конечно, друг, поскольку Закон провозгласил охоту одной из главных форм пользования животным миром. Но вот коренных проблем сохранения дикой фауны закон пока не разрешил, запрещенное им разрушение местообитаний животных — в процессе хозяйственной деятельности — продолжается. Закон не может работать сам по себе, нужны многочисленные подзаконные акты, новые организационные структуры для их реализации. В этом отношении сделано пока что мало…
Не хотелось бы сгущать краски. Борьба за жизнь живой природы постоянно усиливается. Есть несомненные достижения. Общественное осознание природоохранных проблем гораздо выше, чем лет двадцать назад. Все больше хозяйственников, преступивших последнюю черту, получают заслуженное наказание. И все же, и все же… Перелома, повторяю, не произошло. В планировании и регламентации хозяйственной деятельности чисто производственные показатели имеют неоспоримый приоритет перед природоохранными. Нередко предприятия вводятся в строй без очистных сооружений. Силы природоохранных инспекций слабы, распылены, малоправны. Создание мощного и правомочного органа откладывалось до бесконечности (наконец-то Госкомприрода СССР создана). Ассигнования явно недостаточны.
Видный советский юрист в области природоохранного права профессор О. С. Колбасов писал два года назад:
«Долговременные наблюдения за состоянием окружающей природной среды показывают, что за предшествующие годы мы понесли большие потери: ухудшилось плодородие почв и состояние водных ресурсов, резко уменьшились рыбные запасы внутренних водоемов, нарушены эстетические достоинства многих ландшафтов и т. п. К сожалению, нет полной уверенности в том, что в ближайшее время удастся остановить опасные тенденции в природопользовании. Вот почему заходит разговор о гарантиях экологической безопасности».
Автор подразумевает систему юридических, правовых мероприятий по охране природы. Дееспособность этой системы значительно подкреплена постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О коренной перестройке дела охраны природы в стране», принятым в начале 1988 года. Значение его несомненно. Опираясь на постановление, особо охраняемые природные территории, и прежде всего государственные заповедники, смогут и должны занять видное место в ряду гарантов экологической безопасности. Именно в современных условиях их роль увеличивается многократно. Они — опора природного равновесия; они — эталоны, по которым общество уже в скором времени (я в этом уверен!) начнет воссоздавать утраченные ландшафты и природные сообщества; они — богатейший источник фоновой экологической информации для поправки дел в нашем многострадальном природопользовании. Заповедники, наконец, — наша совесть.