И здесь самая пора вернуться к функциям наших заповедников. Мы рассказали о проводимых в них научных исследованиях, об охране ими генофонда растительного и животного мира.
Обсудили необходимость, технику и результаты регуляционных мероприятий, устраняющих «помехи» в сберегаемых экосистемах. Этим перечень деяний заповедников не исчерпывается. В любой публикации о них упоминается еще об одной важной функции — о природоохранной пропаганде и экологическом просвещении.
…Центральная усадьба Тебердинского заповедника — в городе Теберда, на берегу одноименной реки. Она огорожена красивой оградой, соседствующей с одной стороны с оживленным шоссе, ведущим к широко известному центру горного туризма — Домбаю. По шоссе то и дело проносятся «Икарусы» и другие автобусы, заполненные туристами из разных областей Советского Союза и из-за рубежа. Но у моста через речку автобусный поток раздваивается: одни машины следуют дальше, к Домбаю, другие повертывают вправо, к усадьбе заповедника. Здесь экскурсантов ожидают вольеры с дикими животными и музей охраны природы. В вольерах — зубры, олени, кабаны: на прудах — водоплавающие птицы. В музее стенды, диаграммы, разнообразные экспонаты, демонстрирующие наиболее интересных и типичных обитателей заповедника. Посетителей встречают экскурсоводы, знакомят их с заповедной природой, с задачами и достижениями заповедника. За год тут бывают многие тысячи экскурсантов, среди которых масса школьников.
Много ли увидишь и узнаешь за полтора-два часа организованной экскурсии? Будем откровенными — не очень. Однако надо иметь в виду, что посетители получают информацию не из книг или телепередач, а на месте, в заповеднике, хотя и бегло, соприкасаются с его жизнью, дышат заповедным воздухом, любуются покрытыми лесом склонами ближайших гор. Рождается чувство сопричастности с делом охраны природы, с деятельностью отечественных заповедников…
Почти с момента организации наши заповедники становятся крупными экскурсионными центрами, привлекающими к себе все возрастающее внимание. Вначале реагируют на появление таких заманчивых объектов местные и окрестные школы, а затем круги популярности расходятся все дальше, и в конце концов в заповедниках появляются любознательные, преодолевающие ради знакомства с ним сотни и тысячи километров. С одной стороны, это показатель популярности заповедников как центров природоохранных и экологических знаний. С другой — признак огромной и очень слабо удовлетворяемой потребности в этих знаниях.
Цифры впечатляют. Музей природы Кандалакшского заповедника, например, открытый в 1957 году, за 25 лет посетило 150 тысяч человек. Через тиссо-самшитовую рощу Кавказского заповедника, центр которой находится в Хосте, за год проходят десятки тысяч человек. В целом около полумиллиона людей бывают ежегодно в экскурсионных центрах заповедников России. Это число было бы намного больше, если бы не ограниченные возможности природоохранных учреждений. Далеко не везде есть музеи природы. Многие действующие музеи ютятся в тесных помещениях, скудно оснащены экспонатами. Не всегда заповедники справляются с потоком посетителей, который особенно нарастает перед началом летних каникул и летом. Надо принять экскурсантов, уделить группе внимание; если они добирались до музея несколько километров пешком — создать минимальные условия для кратковременного отдыха. Во многих случаях об этом приходится лишь мечтать. Бедны многие наши заповедники, и потому не могут полностью использовать свой, как теперь принято говорить, информационный потенциал…
Правда, прием посетителей — далеко не единственный способ популяризации знаний об охране природы. Научные сотрудники ежегодно читают тысячи лекций, печатают в местных газетах множество статей и заметок, выступают по радио и телевидению, ведут в школах кружки юных биологов. Городам и поселкам, где расположены научные центры заповедников, несомненно, повезло: они в любой момент могут воспользоваться услугами специалистов, которые знают о природе не из книг, не понаслышке, а из опыта длительного, теснейшего общения с ней «с глазу на глаз».
Ученые, работающие в заповедниках, пишут не только статьи и заметки. Они авторы научно-популярных книг и фотоальбомов (последние, кстати, с успехом выпускает издательство «Советская Россия»). Олег Измайлович Семенов-Тян-Шанский, например, старейшина ученого корпуса российских заповедников. Его перу принадлежит выдержавшая два издания превосходная книга «Лапландский заповедник»; он подготовил и яркий фотоальбом под тем же названием. Его сосед по Кольскому полуострову, ныпе покойный Всеволод Николаевич Карпович написал интересную, насыщенную информацией книгу о Кандалакшском заповеднике. Научный коллектив сравнительно молодой «Малой Сосьвы» составил компактную, хорошо иллюстрированную, динамичную книжечку об этом заповедном первенце Западной Сибири.
Перечень можно продолжить. Передо мной лежит стопка книг о других заповедниках России: «Тебердинский», «Кедровая падь», «Сихотэ-Апинский», «Кроноцкий»… Фотоальбомы о Лапландском, Дарвинском, Кавказском, Астраханском заповедниках. И это далеко не все. Как изменилось положение! Ведь два-три десятка лет назад о подобном информационном потоке нечего было и думать.
Не чуждаются заповедной темы и публицисты, хотя удачи у них чередуются с досадными промахами и чувствуется недостаток глубины, профессионализма. Уж слишком затмевают в восприятии некоторых журналистов «волки-разбойники» истинную роль заповедников.
Но что действительно обидно, так это явная нехватка беллетристики, посвященной заповедной теме. Первая книга в этом жанре — «По заповедным дебрям» Г. П. Успенского, выпущенная в Ленинграде еще в 1956 году. Затем, с большим перерывом, последовала книга О. В. Волкова «Чур, заповедано!» И наконец, в начале 70-х годов — «Свидание с Таймыром» Ф. Р. Штильмарка, беллетризованная предыстория Таймырского заповедника. Пожалуй, все. Заповедники ждут писателей. Обилие коллизий на фоне девственной природы там чрезвычайное.
И было бы странным, если бы столь благодарную тему обошли кино и телевидение. В Воронежский заповедник (я говорил об этом) ежегодно наведывается не одна съемочная группа. В конце 40-х годов именно на его материалах был снят некогда широко известный научно-популярный фильм «Лесные были» — повесть о трудных странствиях попавших в беду бобрят. Начало моей работы в заповеднике совпало со съемками фильма о лосе — «Повесть о лесном великане». Частенько наезжали группы кинохроники.
Сейчас же редкая телепередача «В мире животных» обходится без заповедных сюжетов, снятых подчас мастерски. Информация о заповедниках обычна и в других кино — и телепрограммах. Что ж, это хорошо, с экранов кинотеатров, с телеэкранов заповедники вошли в нашу жизнь, сделали ее эмоционально более богатой и насыщенной.
Можем ли мы теперь утверждать, что заповедники играют важную роль в природоохранной пропаганде и экологическом воспитании населения? (Дополним: в них ежегодно проходят практику тысячи студентов вузов.) Несомненно. И эта роль возрастает по мере развития сети заповедников и их информационных систем. Верно, однако, и то, что подобного рода деятельность была бы результативнее, если бы создать заповедникам необходимые условия.