Как рождаются заповедники? Резонно предположить: так же, как и другие организации.
Предложение, проект, постановление — и новое учреждение получает путевку в жизнь… Это так и не так. Рождение заповедника — сложнейший организационный и социально-экономический процесс. Ведь он связан с «изъятием навеки» из традиционного хозяйственного использования природных ресурсов, затрагивает интересы различных отраслей и большого числа людей. Более того: формирование системы охраняемых территорий благодаря наличию биосферных заповедников приобретает в наши дни международное значение (биосферные заповедники входят в мировую систему, действующую под эгидой ЮНЕСКО). Помимо всего прочего, сама технология создания заповедников очень специфична и плохо известна за пределами узкого круга специалистов. Поэтому рассмотрим этот вопрос обстоятельнее и для начала постараемся извлечь информацию из первоисточников.
В Российской Федерации плановым проектированием заповедников занимаются две проектно-изыскательские экспедиции Главохоты РСФСР: Центральная в Москве и Западно-Сибирская в Новосибирске. С сотрудником одной из них мы и познакомимся.
Экспедиционные отряды отправляются в дорогу ежегодно, с наступлением весны. Их путь — в отдаленные леса, в горные страны, в края болот и озер, к чудом еще уцелевшим, нетронутым или слабо измененным участкам степей и полупустынь. Они должны тщательно обследовать территории и акватории и подготовить убедительную документацию для организации новых заповедников. Среди них — отряд Анатолия Семеновича Александрова. Это человек редчайшей профессии. В самом деле, много ли вы найдете людей, которые проектируют заповедники? На всю огромную республику — чуть больше десятка. А начальников специализированных отрядов — только два-три. Любопытно было поговорить с таким человеком, узнать, каков он, что привело его в экспедицию. Чем озабочен он, создатель российских заповедников, каким видит их дальнейшее развитие…
Беседа состоялась в 1984 году. В выборе профессии Анатолия Семеновича (ему около 35), оказывается, многое было предопределено его биографией, его рано обозначившимися пристрастиями.
С раннего детства он был тесно связан с крестьянским трудом. Постоянно общался с домашними животными, наблюдал за их поведением. Постепенно это переросло в увлечение, в большую привязанность к животным, рыбалке, охоте, к природе в целом. Формированию юношеских интересов Анатолия Семеновича безусловно способствовали книги Пришвина, Соколова-Микитова, Пермитина, Федосеева и других писателей, тонких любителей и знатоков природы; об этом он говорит с полной уверенностью.
После школы — ветеринарный техникум. Работа ветфельдшером в колхозе. Служба в Советской Армии. К тому времени тяга к природе усилилась. В 23 года, уже самостоятельным человеком, Александров поступил на биофак МГУ (что было непросто). Ему посчастливилось учиться у крупных советских ученых — Н. П. Наумова, В. Г. Гептнера, В. Е. Соколова, И. А. Шилова. Под их влиянием выявились его собственные интересы в биологии.
После университета Анатолий Александров местом работы выбрал Западно-Сибирскую проектно-изыскательскую экспедицию Главохоты РСФСР. Основное, что привлекало его в экспедиции,— широта решаемых проблем: от определения запасов охотничье-промысловых ресурсов до разработки рекомендаций по их рациональному освоению и охране, а также географические масштабы — от Урала до Камчатки. В молодости тянет к путешествиям в неизведанное… Немалое значение имело и то обстоятельство, что база экспедиции находилась в Новосибирске, то есть на родине Александрова.
Начал он в должности старшего инженера-охотоведа. Через два года ему поручили возглавить комсомольско-молодежную проектно-изыскательскую партию. Занимались внутрихозяйственным устройством госпромхозов, оленеводческо-промысловых совхозов в зоне БАМа, в Забайкалье, на Дальнем Востоке и в других регионах. В 1980 году экспедиция получила задание Главохоты РСФСР приступить к проектированию заповедников и заказников. Это было новое направление в ее деятельности. Именно Александрову доверили объединенную партию.
Удача!.. Впрочем, почему только удача? Наверняка молодой специалист хорошо показал себя, и выбор был неслучайным.
За четыре года, рассказывал Александров, было подготовлено около 10 проектов, в том числе четырех заповедников. В январе 1984 года по проекту, разработанному совместно с Институтом биологии Якутского филиала Сибирского отделения АН СССР, было решено создать Олекминский государственный заповедник, первый в Якутии. Постановление Совета Министров Российской Федерации, подтвердившее это решение, стало большим праздником для всего отряда и его молодого руководителя. В 1985 году по их проекту был организован заповедник «Азас» в Тувинской АССР. К моменту нашей беседы Александров с сотрудниками проектировал крупнейший в стране Устъ-Ленский заповедник в дельте великой сибирской реки. А впереди ждали заповедник Байкало-Ленский в Иркутской области (постановление о нем принято в декабре 1986 года) и Даурский на Торейских озерах в Читинской области. За считанные годы стать крестным отцом таких уникальных заповедников!..
— Что вы знали о заповедниках до начала работы в экспедиции и что изменилось после того, как вы непосредственно соприкоснулись с заповедным делом? — спросил я у Анатолия Семеновича.
— Эволюция моих представлений довольно сложная. Заповедник был для меня синонимом заповеди, то есть чем-то священным, имеющим исключительное значение и, конечно же, неприкосновенным. Притягательная сила заповедных территорий увеличивалась вопреки модным в те годы лозунгам о покорении и переделывании природы, которые вызывали недоумение и тревогу. И все-таки появлявшиеся иногда в газетах статьи о нарушении заповедного режима воспринимались как печальные недоразумения. Гораздо позднее, вплотную столкнувшись с теорией и практикой заповедного дела, я понял, что отношение к заповедникам у нас далеко не однозначно, а их история содержит не только яркие страницы. Узнал о реальных трудностях, переживаемых конкретными заповедниками, которые связаны как со сложностью постановки исследований в естественных лабораториях, так и с проблемами охраны природных комплексов от неумолимо нарастающих негативных последствий технического прогресса. Вместе с тем я убежден, что в недалеком будущем отношение к заповедникам как к эталонным комплексам, где природные процессы протекают безо всякого вмешательства человека, будет у нас господствующим не только на страницах научной печати, но и в жизни.
С этим нельзя не согласиться. Все мы видим трудности заповедного дела, и все мы надеемся на их скорое преодоление. Но продолжала интересовать творческая мастерская проектанта. Хотелось лучше уяснить, какова же технология проектирования заповедников с точки зрения начальника специализированной партии.
По мнению Александрова, главное — обоснованный выбор территории, ее тщательное обследование и подготовка необходимой документации. Так как участки выделяются заповедникам в бессрочное пользование, ошибок в определении их площади и границ быть не должно. Чтобы этого не случилось, отряд работает в тесном контакте с учеными из ЦНИЛ Главохоты РСФСР и региональных научно-исследовательских учреждений.
Основной смысл совместных действий сводится к экологическому и социально-экономическому обследованию территории. Вся информация картируется. В результате сопоставления и многофакторного анализа выбирается оптимальный вариант, который в наибольшей степени отвечает задачам заповедного дела и по возможности минимально затрагивает хозяйственные интересы. Проектирование предусматривает обсуждение и согласование выбранного варианта с советскими, партийными и хозяйственными органами на разных уровнях. Кроме того, собирается материал непосредственно в поле для характеристики растительного и животного мира заповедника, для выявления видов растений и животных, нуждающихся в срочной охране, в изучении. Подготавливается и «обкатывается» землеотводное дело — очень важный документ, без которого невозможна передача земель заповеднику. Ну а затем определяются направление научной деятельности будущего заповедника, его штат, обосновывается финансовое и материально-техническое обеспечение. Для того чтобы подготовить проект организации заповедника, необходимо сочетать натурные обследования с экономическими выкладками. В общей сложности специалисты партии — зоологи, охотоведы, ботаники, почвоведы, картографы, экономисты — проводят в поле не менее полугода по каждому объекту. Любителя природы, подчеркнул Александров, это заставляет мириться с суховатой и иногда тяжелой работой по выборке ведомственных материалов, их согласованию и утверждению. Александрова и его коллег воодушевляет сознание, что они не просто общаются с прекрасной природой, но встают на ее защиту, что, быть может, далекие потомки будут пользоваться плодами их труда.
— Первое, что испытываешь, получив новое задание,— сказал Александров, — чувство ответственности. Второе: новый заповедник — это незнакомые места с неповторимой природой, с объектами, требующими изучения и тщательной охраны, неизведанные маршруты, а это всегда интересно и увлекательно. В 1984 году Западно-Сибирская экспедиция вела проектирование сразу трех заповедников: на Байкале, в Туве, в Хабаровском крае, на Верхней Бурее. Одно перечисление мест никого из биологов-натуралистов не может оставить равнодушным. Есть и третье, что не менее важно: знакомства с единомышленниками, совместная работа с крупными учеными, общение с интересными людьми. Одним словом, проектанты с нетерпением ждут новых объектов. Когда же документы подготовлены и сданы, предстоит длинный путь согласования на уровне различных министерств и ведомств, республиканских и даже союзных. Практика знает много примеров, когда проекты не утверждались. Поэтому проектанты очень волнуются, как и любой авторский коллектив, за судьбу своего детища.
— Какие же все-таки трудности встречаются при организации заповедников? И насколько они серьезны?
Задавая Александрову эти вопросы, я несколько лукавил. Ответы на них были мне известны. Хотелось, однако, знать его мнение, мнение человека, проектирующего заповедники.
— Трудностей много, есть и серьезные, в настоящее время — непреодолимые. Одни связаны с бытовой неустроенностью на полевых работах, с длительным отрывом от дома и семьи. Другие — с адаптацией к новым физико-географическим условиям (климат, часовой пояс, высота над уровнем моря). Третьи — с проблемой кадров, с недостаточно разработанной методикой проектирования особо охраняемых территорий. Но есть особые трудности, с которыми все остальные не идут в сравнение. Это согласование испрашиваемой территории под заповедники с хозяйственными ведомствами.
Александров привел пример, причем не самый сложный. На хребте Туора-Сира в Устъ-Ленском заповеднике обитает 50—60 снежных баранов и несколько колоний черношапочного сурка. Если оставить все как есть, животным грозит исчезновение. Через участок ежегодно проходят три стада домашних оленей к местам летовок и обратно. Олени выпасаются здесь два месяца в году. Чтобы сделать территорию полностью заповедной, надо убрать оленей. Хозяйственники, пытаясь протестовать, задавали вопрос: кто дороже — три тысячи домашних оленей или несколько десятков черношапочных сурков и диких баранов? При этом традиционная экономика, конечно, против дикой фауны: олени «дороже». Проектанты информировали колхоз, что места распространения снежных баранов и черношапочных сурков на хребте Туора-Сира — самые северные в мире, что они представляют огромную ценность для науки и охраны природы, — бесполезно! Минсельхоз Якутии стоял на своем: не стоят «зверушки» того, чтобы ими забивать головы серьезным людям, и так с планами трудно.
И подобных примеров, рассказывал Александров, к сожалению, очень много. Против некоторых заповедников или их оптимальных размеров восстают животноводы (клочки выпасов!), лесохозяйственники (лесосырьевая база!), геологи (месторождения полезных ископаемых!), словом, все основные землепользователи и эксплуатационники.
Выводы, по мнению Александрова, вполне ясны. При ведомственном подходе к охране природы полностью проблема неразрешима. Нельзя ставить создание заповедников в зависимость от общей и экологической культуры отдельных ответственных и хозяйственных работников. Сейчас обращено самое серьезное внимание на необходимость рассматривать охрану природы с общегосударственных позиций.
— Проектирование заповедников — очень сложное и специфическое дело,— сказал Александров в заключение нашей беседы.— Качество проекта во многом предопределяет, быть или не быть заповеднику, с ним тесно связана его будущая природоохранная и научная деятельность. Поэтому работа требует от исполнителей не только глубоких профессиональных знаний в областях биологии, экологии, географии, экономики, природоохранного права, но и высокой, твердой эмоциональнонравственной позиции. Такое отношение к проектированию заповедников должно основываться на убеждении, что их создание не может отставать от экономического развития любого региона и страны в целом, что современное понятие «территориально-производственный комплекс» немыслимо без включения в него системы особо охраняемых территорий, и в первую очередь — заповедников…
Что ж, высказывания Александрова выявили в нем высокого профессионала и высветили проблему «изнутри». С его взглядами и выводами спорить не приходится.