Вокруг человека сложился свой особый биоценоз.
Организмы, входящие в его состав, крайне разнообразны. С одной стороны, человек приручил целый ряд животных, которые в настоящее время связаны с ним всем своим существованием, с другой, — многие дикие животные сами приучили свою жизнь к человеку и его жилищу, как-то: голуби, галки, воробьи — из птиц; тараканы, клопы — из насекомых; крысы и мыши — из грызунов. Связь всех этих животных с человеком не нуждается в пояснении. Но есть и еще одно животное, входящее в биоценоз, теснейшим образом связанный с человеком, животное дикое, страшный хищник, приносящий нашей стране миллионные убытки. Это — волк. Утверждение, что волк входит в «биоценоз» человека, может в первый момент удивлять, а между тем это несомненно так. Правда, в ряде стран Западной Европы человек путем настойчивого преследования в течение ряда веков уничтожил этого вредного хищника. Уничтожили его в настоящее время у нас в Крыму. Но все это лишь небольшие участки, хорошо обособленные географически. Бороться же «с волком на огромной сплошной территории Советского Союза, где он может кочевать на огромных пространствах, — трудно. Трудность эта усугубляется сравнительной редкостью населения и тем, что разбросанные даже в самых населенных местах глухие овраги, большие тростниковые заросли, перелески и другие «крепкие» места, «уда лишь случайно заглядывают люди, дают ему возможность безопасно размножаться. Широко распространенное мнение, что волк — настоящее лесное животное, — в корне неверно. В глухой тайге волки очень немногочисленны. Лес им нужен не более, чем любое другое безопасное место для устройства логова, и в степных областях они превосходно обходятся без древесного укрытия, устраивая свое жилище в балках, по обрывистым берегам рек, наконец, просто в норах среди открытой степи, часто используя сурчины или норы лисиц, соответственно расширив их. На открытых пространствах волку есть где свободно рыскать и заганивать свою добычу, тогда как в глухом лесу движения его стеснены.
По глубокому снегу друг за другом, «гуськом» (ставя лапы в уже готовый след) волки охотно зимой выходят на лесные дороги. Дорога привлекает их возможностью схватить бегущую за розвальнями собаку, до которой они особенно охочи, или отставшего жеребенка, но легкость передвижения по дорогам имеет тоже немалое значение. Поговорка «волка-кормят ноги» глубоко правильная, и ему приходится пробежать немалое пространство своей характерной трусцой, прежде чем удастся найти падаль, схватить зайца, задрать овцу или теленка. Особенно наглядно выступает связь волка с человеком в двух крайних областях нашей страны — на Крайнем Севере и далеко на юге, в Средней Азии.
Летом ненцы и другие народы нашего Крайнего Севера вместе со своими многочисленными стадами северных оленей кочуют в тундре, которая покрыта в это время богатой, сочной растительностью, а дующие с моря прохладные ветры разгоняют назойливую мошкару, скопляющуюся тучами в застывшем воздухе тайги. В это время года многочисленны в тундре и волки, питающиеся преимущественно домашними оленями. Но на зиму тундра пустеет. Кочевники со своими стадами оленей, спасаясь от леденящих снежных буранов, передвигаются в защищенную полосу криволесья. Вслед за ними двигаются и волки.
По мере того, как палящее среднеазиатское солнце сушит на корню «и сжигает степную растительность, превращая зеленую степь в желтую пустыню, стада постепенно перегоняются все выше в горы. К осени они пасутся уже в поясе альпийских лугов, под линией вечного снега. Затем тем же порядком они постепенно спускаются в равнины на зиму. И следом за ними поднимаются в горы и спускаются с них волки.
В глухой тайге, как уже отмечалось, волков нет или они чрезвычайно малочисленны. Но по мере расчистки тайги человеком, по мере того, как в ней прокладываются дороги, вырубаются просеки, возникают поселения, волк все глубже проникает в полосу тайги, становясь все многочисленней в этой, до сих пор избегаемой им местности.
Волк находит даже в густо заселенных местах укромные уголки для выведения своего потомства. Близкое присутствие человека его нисколько не смущает. В средней полосе он особенно охотно селится в густо заросших кустарником лесных оврагах и в торфяниках, устраивая свое логово на сухой гриве. Известный охотник H. А. Зворыкин так описывает логово:
«Перед вами в плоских мшистых берегах водяная яма шириною в метр и немного длиннее; она сплошь заполнена чернокрасной водой, цвета крепкого чая. Кругом под ногами гнется, колышется почва, — это плавни. Никаких признаков волчьих следов нет. Дальше еще ямы. После безлесной площади мхов чаще и чаще начинает появляться ивняк; он тянется к опушке высокоствольного леса, расступается перед ним, и как раз на границе спайки с островом открывается длинный, узкий водоем с такою же, как и та яма, черно-красною водою, в которой отражаются лиловато-коричневатые стволы елок. Берег водоема со стороны острова чернеет влажным торфом, весь он в бесчисленных следах крупных волчьих пальцев. Эти следы собираются с берега в узкую тропу, которая тянется под растопыренными опахалами елей. Отсюда уже слышен специфический запах волчьего гнезда. Имея такое доказательство, можно с уверенностью сказать, что гнездо будет сейчас найдено. Волчий путь с логова на водопой и обратно представляет собою сильно умятую тропу, особенно с июня, когда и молодые волчата начинают страдать от жажды. Наиболее умята бывает тропа, приближающаяся к водопою; в направлении к логову она постепенно редеет и теряется, так как звери там идут, уже не придерживаясь тропы. При приближении к самому гнезду, особенно во второй половине лета, запах у гнезда нестерпимый — это смесь запаха плохо содержимой псарни и падали. Все чаще и чаще попадается волчий помет, мелкие и крупные кости, позвоночники, черепа, струнный гул стоит от мух и комаров. В сухой земле накопаны ямки — это шалости молодняка, появившегося с прошлого лета; некоторые ямки почему-то подновлены мощной лапой матери. У подножия старой ели, в развилинах ее поверхностных корней желтеет ошмыганный вал песку; над ним в сопке, на которой растет эта ель, нечто вроде чела берлоги. На виду лежат темные комочки еще слепых волчат, их трудно сосчитать, не разъединивши из общего клубка… И ни одного из взрослых зверей!» Волчица три приближении людей бросила гнездо с беспомощными щенятами.
Остановимся кратко на периодических явлениях жизни рассматриваемого хищника.
Весну, лето и часть осени волк живет оседло, выкармливая молодых волчат и не отлучаясь далеко от своего логова. Позднее, когда волчата настолько подрастут и окрепнут, что смогут принимать участие в охотах, выводки под руководством стариков начинают совершать все более отдаленные кочевки в поисках пищи. Зимой, когда хищникам становится особенно туго из-за отсутствия корма, семьи, состоящие обыкновенно из двух матерых волков, нескольких, обычно до пяти, прибылых молодых, родившихся в этом году, и двух-трех переярков—молодых прошлогоднего помета, рыщут уже на значительной площади. Следует отметить, что широко распространенное мнение, будто волки собираются в большие стада, — неверно. В середине зимы бывает течка. Еще за месяц до ее начала старики отгоняют прибылых волков, которые спариваются лишь на вторую зиму. Хотя в литературе и существует некоторое разногласие, но, по-видимому, волки живут в единобрачии, и имеются определенные указания, что иногда, по крайней мере, волчица в течение нескольких лет подряд спаривается с одним и тем же кобелем, отдавая ему явное предпочтение перед другими. Логово обычно устраивается в глухом овраге и имеет вид неглубокой ямки, но в ровной степи волки часто пользуются чужими норами, соответственным образом расширяя их. Иногда волчица вырывает нору и вполне самостоятельно. В горах логово обычно устраивается в скалах, под нависшим камнем. Срок беременности у волков, как у собак, около 63 дней. Обычно выводки содержат 5—7 щенков, но изредка бывает и большее число, до 10—12, что, впрочем, составляет крайне редкое явление. Волчата родятся слепыми и прозревают лишь на одиннадцатом-двенадцатом дне. В выкормке детей принимают участие оба родителя, хотя большая часть забот падает на мать, которая кормит их молоком около двух месяцев, а затем постепенно переводит на мясную пищу.
Таков в самых общих чертах годичный круг жизни волка. Подробнее описывать его мы не будем, по отдельные вопросы заслуживают того, чтобы на них несколько остановиться. Широко распространено поверье, что волки мстят за разоренное логово. Конечно, о сознательной мести зверей речи быть не может, но самый факт усиленного истребления скота «бездомными» волками верен, и объясняется это, надо полагать, тем, что лишенные родительских забот матерые направляют все свое внимание исключительно на охоту и режут скот в гораздо большем количестве, чем им нужно для пропитания; во-вторых, переярки, которые в нормальных условиях охотятся самостоятельно, присоединяются к старикам и, предводительствуемые опытными вожаками, наносят более существенный вред.
Экономическое значение волка для нашего государства огромно, но в противоположность всем до сих пор рассмотренным зверям значение это не положительное, а отрицательное, так как доход от него в общем весьма незначителен, убытки же, причиняемые им стране, огромны и исчисляются десятками миллионов рублей в год. Особенно печально, что вред этот с годами не уменьшается, хотя и подвержен сильным колебаниям. Так, значительное увеличение количества волков в России наблюдалось в период 1812—1814 гг., что несомненно стоит в связи с войной, давшей волкам обильную пищу. Далее, ряд авторов отмечают увеличение числа хищников, имевшее место в начале второй половины прошлого столетия, но вопрос этот еще плохо выяснен и о причинах явления мы затрудняемся высказать определенное мнение. Принятые меры, в частности премии, выдаваемые за взрослых зверей и волчат, заметно понизили количество зверей, по крайней мере в средних и южных полосах. За время же последней империалистической и гражданской войн число волков опять сильно увеличилось. В настоящее время в пределах нашей страны живет около 100 000 волков (заметим кстати, что многие авторы насчитывают их до 200 и более тысяч). Если теперь принять, что убытки, чинимые в год одним волком сельскому хозяйству, равняются 200—300 руб., то ежегодный убыток всего государства от волков выразится в сумме около 25 млн. руб.; цифра эта в общем соответствует цифрам, полученным другими исследователями, специально занимавшимися «волчьим вопросом».
Нельзя обойти молчанием и нападения волков на людей. Правда, в этом отношении существует сильное преувеличение, и достоверных случаев нападений здоровых волков на людей известно сравнительно мало, зато нападение бешеных волков — явление нередкое, причем укусы их крайне опасны.
Волк очень чуток и ловок, и только правильно организованная охота дает положительные результаты. Затрата труда на добычу волка часто во многом превышает труд, нужный для добычи животного с более ценной шкурой, поэтому промысловикам-охотникам неинтересно специально охотиться на волка и добывается он ими лишь случайно.
Без сомнения, борьба с водном требует затрат, но вознаграждаются они с лихвой. Так, по подсчетам, произведенным в Соединенных Штатах, где за 6 лет было истрачено в переводе на наши деньги 39 млн. руб. на борьбу с волками, государство тем самым сохранило скота на 148 млн. руб. Следовательно, каждый израсходованный рубль сохранил в 6 лет для государства 12 руб. У нас принимается, ряд мер для борьбы с волками: организуются специальные охотничьи команды, за убитых волков населению выдаются премии, повсеместно круглый год разрешена охота на них, причем с особого разрешения Наркомзема допускается отравление стрихнином (средство, вообще запрещенное) и т. д. Но все же пока что «волчий вопрос» у нас далеко не разрешен.