Память веков донесла до нас время и места зарождения некоторых первых празаповедников — мы еще будем говорить о них.
Но они не могли возникнуть просто так, их созданию должны были предшествовать важные и сложные процессы, происходившие еще в первобытном обществе. Обратиться следует прежде всего к культовым, религиозным представлениям.
Египтянам, грекам и другим древним народам было свойственно почитание отдельных видов животных, обожествление их, вера в то, что боги могут в них перевоплощаться. З. И. Соколова, автор книги «Культ животных в религиях», выпущенной издательством «Наука» в 1972 году, опираясь на мнение авторитетных ученых, выводит этот культ из тотемизма — комплекса верований и обрядов, основанного на том, что родственные группы людей якобы ведут свое происхождение от какого-либо вида животных или растений. Тотемами у различных племен могли быть медведь, волк, кенгуру, орел, ястреб, страус, ворон, змея, ящерица и т. и. При тотемизме главное — не преклонение перед животными или растениями, а отождествление себя с ними, уверенность, что тотем воплощается в человеке.
Не будем подробно разбирать феномен тотемизма, отметим лишь: тотем обычно (но не всегда!) исключался из объектов промысла, добыча его запрещалась и нередко каралась. Тотемизм породил культ животных, в том числе и религиозный. Вспомним об индийской корове, наезд на которую даже в наши дни сулит большие неприятности. В общем, мы с вами можем констатировать, что с обожествлением животных связаны первые меры по их охране.
Обратимся к истории народностей севера и востока нашей страны, у которых еще до недавнего времени сохранялось множество пережитков тотемизма. В упомянутой книге Соколовой есть сведения о том, что буряты не трогали лебедя, так как считали его своим предком: роды Шарят и Харят произошли-де от брака шамана с девушкой-лебедью. В книге цитируются строки исследователя селькупов Г. Н. Прокофьева, спросившего однажды, почему они, селькупы, не истребляют кедровок, которые расхищают орехи и лишают корма белок. Один из селькупов ответил: «Как его будешь убивать, ведь это мой брат».
Естественно было предположить наличие у одушевляемых человеком диких животных неких социальных (на современном языке) отношений. Поэтому древние охотники выделяли «хозяина» данного вида зверей, например самого крупного и заметного в округе медведя; верили в существование духов, которым приписывались черты и человека, и животных. Юкагиры, скажем, поклонялись хозяевам рек, лесов, озер, гор, они же считались хозяевами конкретных видов животных. Эти хозяева-духи устами шаманов диктовали правила поведения на охоте — соблюдение тех или иных запретов, размер добычи (не убивать лишних животных). Охотники перед выходом на промысел всячески ублажали духов, делали жертвоприношения. Если дух оставался доволен, он устраивал так, что охота проходила удачно и охотник живым и здоровым возвращался домой. Подобные проявления так называемого промыслового культа чрезвычайно живучи и дошли до сегодняшнего дня. Еще и сейчас в отдаленных районах можно видеть, как, приступая к трапезе, промысловик, немного стыдясь гостей, выплескивает через плечо часть содержимого кружки, чтобы ублажить «хозяина».
С промысловым культом, как видим, связаны не только запреты (табу): он «приучал» к регламентации добычи, что было существенным в стихийной охране природы. Важно отметить и то, что религиозный и промысловый культы вызвали к жизни (применяя современный термин) природоохранные территории.
В самом деле, охрана диких животных без сохранения среды их обитания неэффективна. Мы судим об этом с позиций науки, а древние люди приходили к тому же выводу эмпирически, в соответствии с опытом многих поколений. Из зоны промысла исключались места, где будто бы жили хозяева лесов, гор, водоемов, покровительствовавшие животным, то есть урочища, в которых получали «приют» дикие звери и птицы, нерестилища рыб и т. д.
Так возникла обширная, оставшаяся почти неизученной и теперь канувшая в вечность сеть «святых мест», «священных лесов и рощ» и тому подобных образований. Они имелись у каждой народности, у каждого племени. Охотиться в них не разрешалось, или правом охоты пользовался очень узкий круг людей. Со временем там, как правило, укрепился поистине заповедный режим.
«Такие «священные леса» были неприкосновенными, буквально заповедными и спокон веку охранялись шаманистами от всякого рода разрушения, загрязнения и осквернения. Здесь не полагалось рубить деревья, ломать веточки, нарушать дерн, косить траву. В неположенное время буряты в эти рощи и заходить боялись».
Известный знаток заповедного дела профессор Ю. Н. Куражсковский считает, что в Западной Сибири практически все священные урочища манси (еще, возможно, ненцев и хантов) по сути являлись заповедниками, обеспечивавшими условия для воспроизводства ценной фауны. Оберегались озера, в которых нерестился сырок, возвышенности среди бесконечных болот, где выводили потомство лисицы, и пр. Ученый и его коллеги подчеркивают, что в 30-е годы, в пору борьбы с шаманством, местные жители не реагировали на попытки уничтожения жертвенных мест и прекращения деятельности шаманов, но категорически протестовали против всех действий, которые могли нарушить неприкосновенность священных урочищ и, следовательно, поставить под угрозу их жизненные ресурсы, их благополучие.
Итак, четко прослеживаются истоки происхождения природоохранных территорий, внешне облеченные в форму суеверий и культов, но с глубоко рационалистической подоплекой. Запретники были необходимы экономике слаборазвитых народностей, помогали выжить в сложных природных ситуациях, обеспечивали устойчивость запасов диких животных и полезных растений, просуществовали сотни лет в различных уголках нашей страны, выдержали испытание всяческими переменами.